Макс растянул улыбочку и согласно кивнул. Так я понял, что Котик — это он.
— А как добираться?
— На своих. Хозяин сказал, что не сможет забрать, — ответил Тифон.
— У тебя есть хозяин? — насмешливо удивился Артём.
— Хозяин лагеря, дебил.
— Сколько нас будет? — поинтересовался Макс.
— С тобой четверо. Мы с Никитосом и Лёха Криворотов ещё. Помнишь его?
Макс не ответил, но рассмеялся, и стало ясно, что помнит.
Рассеянно слушая их болтовню, я бессмысленно глазел по сторонам и девчонку с красными волосами приметил издалека. Лица ещё различить не успел, а уже стопудово знал, кто это.
Её звали Тоня. Мы с ней в больнице познакомились, когда я к Тифу приезжал. Невысокая, но ладная и быстрая, будто вся на заведенной пружине. И лицо хорошее, располагающее. Шла она решительно, по-деловому, в наушниках, ковыряясь на ходу в телефоне. Я с интересом оценил её загорелые голые ноги в кедах, короткие джинсовые шорты, и уже собирался окликнуть, как она сама свернула к нашему подъезду и, подняв голову, молча остановилась.
Разговоры прекратились. Все также молча уставились на неё.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — в один голос откликнулись мы с Артёмом.
— Этот так и не появлялся?
— Неа.
— Звонит хоть?
Глаза у неё были зеленые.
— Зачем? Мы ему что родители?
— Ясно, — Тоня помялась, собираясь сказать что-то ещё. Все ждали.
— Слушай, Артём, мне срочно нужен парень.
Артём недоверчиво вскинул одну бровь:
— Вот это поворот. Всего один?
— Не меньше одного.
— Прости, но я уже занят, — он стиснул Виту так, что та ойкнула. — А этих, хоть всех троих забирай. Сегодня акция. Три по цене одного.
— Мне на время. Просто помощь нужна, — Тоня покосилась на меня.
— А что делать-то? — подключился Тифон.
— С мамой поговорить, чтобы она меня из дома уехать отпустила. К Амелину.
— Ну нет, — Трифонов достал сигареты и прикурил. — Если что перенести или в лоб кому дать — зови, а с мамами…это вообще не моё.
— Никита, — Тоня вдруг резко развернулась мне, — ты идеально подходишь. Пожалуйста, поговори с моей мамой. Делать вообще ничего не придется. Просто прийти и сказать, что поедешь со мной. Ехать совсем не нужно, только сказать. Иначе они меня опять в розыск объявят.
— О, точно, Никитос идеальная кандидатура, — Трифонов хлопнул меня по спине так, что я закашлялся. — Моя мама его обожает.
— Идём?! На метро до моего дома отсюда десять минут, — Тоня смотрела прямо в глаза, как если бы хотела меня в себя влюбить, но когда она говорила с Артёмом, а потом с Тифоном, то и на них смотрела так же. Это была очень странная и волнующая манера. И я может согласился бы, если не услышал сдавленные смешки за спиной. Оглянулся, и парни загоготали в голос.
— Давай завтра, — сказал я, как можно небрежнее. — К разговору с мамой нужно подготовиться.
— Точно? — она прищурилась.
— Обещаю.
— Спасибо. Я пришлю тебе адрес. Родители приходят около восьми. Сможешь?
Я вспомнил, что завтра вечером как раз возвращаются бабушка с Дятлом и я, пожалуй, буду счастлив свалить на часок из дома.
— Да, конечно.
Тоня попрощалась со всеми и ушла. Какое-то время мы все провожали её спину взглядом, после чего Артём ткнул «зависшего» Макса в плечо:
— Что, Котик, ничё так шортики?
— Может, я с мамой поговорю? — задумчиво сказал Макс.
— Нет уж, — торопливо ответил я и, с плохо скрываемой гордостью, добавил. — Она сама меня выбрала.
— Да ты особо губы не раскатывай, — одёрнул меня Артём. — У неё с суицидником больная зависимость.
— В смысле?
— Ну любовь такая, что до смерти, — он громко рассмеялся и снова стиснул свою подругу. — Вот, как у нас с Витей.
— Ребят, — в первый раз за всё время подала она голос. — Мы на концерт опоздаем.
Никита
С Трифоновым я познакомился чуть меньше года назад, но за это время он успел настолько прочно обосноваться в моей жизни, что иногда казалось, будто присутствовал в ней всегда. Вместе с его появлением всё очень сильно изменилось. Особенно я сам.
До него вокруг меня царил сплошной хаос и неразбериха: у мамы родилась Алёнка, и они с Игорем отправили меня жить к отцу, с бабушкой, его новой женой Аллочкой и её сыном, Ваней, которого я на тот момент терпеть не мог. В голове у меня всё перемешалось, а в душе царил полный раздрай.
Я болтался одинокий, неприкаянный и никому не нужный. У меня не было никаких особых привязанностей или амбиций. Просто бестолково маялся, не зная, чем заняться и куда приткнуться, чтобы, наконец, всё успокоилось.