Мне хотелось поцеловать Джессику, поднять её с земли и сгрести в объятья. Хотелось вернуть ей в десятки раз больше того, что она дала мне. Но я не мог. Не в его присутствии.
Вместо этого я отдал ей приказ.
— Встань на колени, — хрипло сказал я. Послушно, всё ещё вопросительно глядя в мои глаза, она легла обратно, выставив ладони кверху.
Я отвернулся, засовывая член назад в штаны. Я ненавидел Эль-Альфу за то, что он видел меня таким, в такой момент. Это неправильно. Но сейчас он мой босс, и я должен продолжать делать его счастливым.
Ещё совсем немного. Два дня. И потом я смогу его убить.
— Надеюсь, это было хорошее шоу, — сказал я, заправляя рубашку за пояс. Без ножа. Он забрал нож.
— Ты не трахнул её, — заметил Эль-Альфа. Тёмный блеск засиял в его чёрных глазах. Как у крысы. Крысам всегда не хватает. Они брали всё, что могли, крали то, что им не принадлежало, и им всегда, всегда не хватало.
— Нет, — согласился я. Прошёл мимо него, застёгивая штаны, и он схватил меня за руку, смыкая свои мясистые пальцы на моей потной коже.
— Почему?
Я замер в полушаге, мои пальцы рассеяно занимались штанами. Я толком не знал, что ему сказать, чтобы было проще. Наконец, остановился на правде.
— Она девственница.
Теперь глаза расширились у него. Жадность запульсировала на его лице, когда он облизнул нижнюю губу, вывалив розовый язык.
— Девственница?
— Я был уверен, что ты получишь больше денег, если она такой и останется, — произнёс я. — Мне казалось...
— Правильно казалось. Хорошая работа, американец.
Он толкнул меня и снял цепь со стены. Медленно, пьяно, он вытаскивал её через стальные петли, пока не освободил окончательно. Собрав цепь в руки, он потянул за неё. Джессика встала, ведомая ошейником, глядя на меня с расцветающим страхом в глазах.
— Что ты делаешь? — спросил я.
— Забираю её наверх, в мою комнату.
Льдинка страха скользнула по спине, охлаждая меня.
— Но...
— Ты проделал хорошую работу, но девственница — это очень... как ты сказал? Ценно. Она проведёт ночь со мной. Завтра их всех транспортируют.
Горло заледенело. Я едва успел понять, что он сказал. Облизнул губы и попытался говорить спокойно. Взгляд Джессики выискивал мои глаза, но я не мог на неё смотреть. Не сейчас. Я бы выдал себя, если бы посмотрел в её лицо.
— Завтра? Но это всего лишь... я думал, ты сказал в субботу.
Он взглянул на меня, как будто я сказал что-то подозрительное. Я осторожно принял нейтральное выражение лица, понимая, что до этого он мне солгал. Он не доверял мне, во всяком случае, не полностью.
— Завтра, — повторил он решительно.
Эль-Альфа ушёл с ней до того, как я сумел переварить эту мысль, и это слово эхом отразилось в разуме, как смертный приговор. Не мой смертный приговор, но, возможно, равносильно ему. Рейд по плану не наступит ещё два дня, но она уезжает.
Завтра.
Глава 32
Джессика
Вейл поразил меня, как никто другой, с моего появления здесь. Даже когда Эль-Альфа повёл меня по крутой лестнице за ошейник, я не могла не думать о том, что сказал мне Вейл до всего случившегося.
Доверься мне.
Он всего лишь манипулировал мной, или тут крылось нечто большее? Вейл ничего не сказал Эль-Альфе о моей попытке побега. Не знаю почему: то ли потому что Вейл правда не хотел, чтобы мне было больно, то ли потому что хотел меня полностью для себя. Как и не знаю, что за взгляды они метали друг в друга, когда он сказал Вейлу, что меня завтра отправляют куда-то.
Отправляют? Без понятия, рада ли я отъезду, а может меня отправляют в другое место. В любом случае, мне не хотелось уезжать, не выяснив, что на самом деле происходило с Вейлом.
Господи, я ненавидела себя за то, как легко мне было подчиняться его приказам. Даже с тем, что Эль-Альфа стоял там, наблюдая, я не могла отвлечься от Вейла. Его тело было огромным, твёрдым и мускулистым. Каждое прикосновение собственническое. Когда он говорил мне что-то делать, я инстинктивно подчинялась приказам.
Но сейчас он не мог давать мне инструкции.
Сейчас я была наедине с Эль-Альфой.
Он снова дёрнул меня за ошейник. Я поднялась на последнюю ступеньку и вышла на лестничную площадку. Чуть запыхалась, хватая воздух ртом. С тех пор, как я могла хоть как-то двигаться, прошло столько дней, что одного лишь подъёма по лестнице хватило, чтобы моё сердце тяжело заколотилось в груди.
Движение в углу поля зрения привлекло моё внимание. Чуть дальше по коридору на мраморной скамейке сидела женщина. Её тёмные волосы волнами спадали на плечи.
Ни одна из других женщин, которых я видела в доме, не встречались со мной взглядом, но не она. Её глаза были настолько тёмными, что я не могла определить, где заканчивались радужки и начинались зрачки. Увидев нас, она поднялась на ноги.