— Может, мне свалить пока? — Тихомиров неуверенно посмотрел на дверь подъезда, откуда вот-вот должна была выйти Хайруллина.
— Не уходи, — Смирнов схватил его за руку и потащил к детской площадке. — Останься.
— Да ты сдрейфил?!
— Заткнись.
Егор плюхнулся на качели и легко оттолкнулся от земли.
— Слушай, я поближе подойду, а ты успокойся, — Ваня поплёлся обратно к подъезду, матерясь под нос.
— Хорошо.
Когда Сабина наконец вышла, Смирнов внешне был абсолютно спокоен. Он научился контролировать себя.
— Куда ты меня тащишь? — девушка отбивалась от Тихомирова, волочившего её за руку к площадке.
Тёмно-зелёные глаза жадно скользили по высокой худощавой фигурке. Она изменилась. Даже в свете тусклых фонарей Егор мог разглядеть эти изменения. Лишь тяжёлая копна чёрных кудрей осталась прежней.
— Вань, я тебе башку сверну и в задницу засуну, — Хайруллина зло посмотрела на одноклассника, когда он отпустил её руку, притащив на площадку.
— Гор, и ты позволишь этой злыдне истязать меня? — Тихомиров притворно хныкал.
— Если не заткнёшься, я ей ещё и помогу, — Смирнов спрыгнул с качелей.
Сабина застыла. Она заметила парня на качелях сразу, но ей и в голову не могло прийти, что это он. Стройный, высокий, похожий фигурой на старшего брата в школьные годы, лохматый как всегда, в ухе, кажется, поблёскивает серьга, огрубевший голос с ранее неизвестными нотками ехидства…
— Я тебя убью, Егор, — само слетело с языка, — а труп скормлю бродячим псам.
— Хайруллина, разве так встречают друзей после долгой разлуки?
— Ты в пещере жил?
— Нет, — удивился парень.
— Так какого чёрта ты не звонил? Скотина! — девушка ударила Смирнова кулаком в бок, молнией подлетев к нему. — Я ждала, понимаешь? Думаешь, не знаю, что с Ванькой ты общался? А как же я, а? — и снова удар, сильнее, злее, ощутимее.
— Эй, правда убьёшь же, — смеясь, отмахивался от взбесившейся фурии Егор.
— Эгоист! Сволочь!
— Соседей разбудишь…
— Замолчи! Ненавижу! Ненавижу тебя! — обессилев от злости, Сабина уткнулась носом в плечо Смирнова и затихла.
— Я тоже скучал по тебе, — он обнял её.
— Кто сказал, что я скучала?
— Врушка.
— Моя смерть, думаю, откладывается? — встрял Тихомиров. — Раз такое дело, может напьёмся? За встречу старых друзей, так сказать.
— Не вопрос, — Егор продолжал обнимать девушку.
— Пойдёмте ко мне, — вздохнула она, не думая отстраняться.
— А как же брат? — спросил Ваня.
— Он уехал на три дня.
— Тогда в магаз?
— Сгоняй, — Смирнов посмотрел на друга.
— Без проблем. Ждите здесь, — Тихомиров без лишних слов понял его. Разве этих двоих можно сейчас оторвать друг от друга?
— А тебе продадут? — засомневалась Хайруллина.
— Тётя Люся из круглосутки своя в доску, не парься. Эту бабу ни одна проверка не возьмёт.
Когда Ваня скрылся за углом дома, Егор попытался отодвинуться, но девушка лишь крепче прижалась к нему.
— Сабин?
— Стой и молчи.
— Сабин…
— Ты расскажешь мне, как жил всё это время, или я действительно убью тебя.
— Ты стала кровожадной.
— А ты — сволочью.
— Увы.
========== Глава 9 ==========
Алеся, спрятавшись от палящего солнца в тени раскидистого дерева, с неприязнью наблюдала всеобщее веселье. Какого чёрта она забыла на этом празднике жизни? Интересно, в чью больную голову пришла идея притащиться в это богом забытое место, чтобы пожрать шашлыка? Неужели нельзя было посидеть у них в саду? Возможно, тогда бы ей удалось избавиться от нескольких особенно неприятных людей, являющихся сейчас частью собравшейся компании. Конечно, ей в любом случае не светило бы устранение Жени и Егора, но хотя бы не пришлось видеть Хайруллину с Тихомировым. Понятно, как зовут ветер, занёсший их сюда, но от этого не легче. Этот же ветер и её саму принёс сюда. Точнее подхватил резким порывом, дав поджопник, и отправил в полёт. Младший братишка, мразь лохматая, отрастил зубки и научился кусаться. И видя его теперь, плескающегося в небольшом чистом пруду с довольной улыбкой, она так и хотела заорать во всё горло, что он настоящее дерьмо, прикидывающееся перед всеми этаким доброжелательным милым мальчиком.
Раздражала и двухметровая шпала, ошибка природы, являющаяся другом Копейкиной. Грязный педик. И как Киса может с такой нежностью смотреть на него, ведь он всё время трётся рядом с её мужем? Мало ли…
— Я присяду? — к Антоновой подошла симпатичная рыжая девушка.
— Конечно. Ты ведь с Пашкой работаешь?
— Да, он мой начальник. Меня, кстати, Настей зовут.
— А я Алеся.
— Знаю, мне Женька рассказывала о тебе.
— Понятно. Тебе здесь нравится?
— Здесь можно отдохнуть душой, — Настя натянуто улыбнулась.
Боже, да звонок Копейкиной стал для неё настоящим спасением из ада, в котором она жила уже полгода! Выходки пьяного мужа давно стали переходить все допустимые границы. Некогда весёлая хохотушка Настенька Старикова превратилась в куклу Анастасию Перовскую, улыбающуюся искусственной улыбкой, врущую друзьям и замазывающую синяки и ссадины, полученные от пьяного мужа. Полтора года назад, отчаянно влюбившись в одного из клиентов их фирмы, с которым её свела случайность, она ухватилась за него цепкими ручками и умудрилась напялить на себя белое платье и получить печать в паспорте. Ослеплённая любовью, прислушавшись к разумному заключению мужа, что им достаточно и его жилплощади, а деньги лучше положить на счёт в надёжный банк, она продала квартиру, оставленную ей заботливыми родителями, переехавшими в Беларусь несколько лет назад. Только полгода назад, когда начался её личный ад, она осознала, что ей некуда бежать. Разве она могла представить, что когда-нибудь ей жизненно необходимо будет место, в котором она сможет спрятаться от горячо любимого мужа? Она была счастлива ровно год, ни днём больше. На годовщину муж принёс известие, что его компания на грани банкротства. В ход пошли деньги от продажи Настиной квартиры, но и это не помогло.
Когда муж впервые обвинил её в своём разорении, девушка не придала значения: он был пьян, а по пьяни можно сказать много лишнего. Только вот обвинения не прекратились, а потом стали сопровождаться побоями. Регулярно, как по расписанию. Любовь загнулась где-то на полу в ванной, корчась и воя от боли. Там, где любви ломают рёбра.
Собрать вещи и уйти, да? Куда? Если только прямиком на вокзал в билетные кассы за пропуском в новую жизнь с конечным пунктом Минск — гнилое болото. Родители даже не знали, что она продала квартиру, поверив в сказку о сдаче жилья. Требовать развода от мужа и раздела имущества? Она пыталась. Только вот муж оказался умнее и продемонстрировал ей доказательство её собственной глупости — брачный договор, по которому она не имела права претендовать на его собственность в случае развода. Настя не помнила, когда подписывала его, но в подлинности не сомневалась — слишком занята была приготовлениями к свадьбе, так что могла попросту не придать значения такой мелочи, как подпись на бумажке. Можно, конечно, было рискнуть и развязать судебный процесс, выставив свои требования, но Перовская не сомневалась, что всё равно останется с голым задом на картонной коробке возле мусорных баков, да и денег на хорошего адвоката у неё не было. Муж отбирал всё до последней копейки, выделяя строго на еду и проезд, требуя при этом предоставления чеков. Сам он не работал. Говорил, что теперь забота о нём её прямая обязанность, так как она его окрутила и заставила забыть обо всём, что и привело к банкротству. Железная логика, да. Для того чтобы развестись, Насте нужно было куда-то уйти, а чтобы уйти куда-то, ей нужно было туда прописаться, так как выписка происходит при вписке в другое место. Единственным вариантом оставался всё тот же Минск, а это даже не последний вариант, это ничто. И помощи просить было не у кого. Рассказать о своих унижениях и боли, чтобы пожалели? А толку? Реально никто бы не мог помочь, а рассказать правду родителям Настя никогда бы не решилась — правда их убьёт.