- Руки судорогой свело… Видно, табак мое дело, Родя!
- Да ты не переживай так, деда! - ласково сказал внук. - Это у тебя от тех сонных таблеток… Пойдем, прогуляемся, просвежимся, а?
Матвей Степанович молча взял палку - чего раньше никогда не делал - и, опираясь на нее, прихрамывая сильнее обычного, пошел со двора. Повернул не в сторону села, а к выгону.
- Ты куда, деда? Пошли в центр. В магазин зайдем, потом на речку…
- Нет, внук. Сходим моих старых друзей и соратников проведаем.
Родион догадался, о ком говорил дед Матвей: о тех, что лежали на кладбище. Живых он обычно навещал сам, а когда шел к тем, лежавшим под обелиском и намогильниками с красными звездами, то всегда брал Родиона.
- Ну что ты выдумал? Ты там еще больше расстроишься. - Внук мягко пытался отговорить деда.
- Не расстроюсь. Я их уполномоченный на земле и обязан не раскисать. - Матвей Степанович забросил палку в бурьян. - Пошли!
Кладбище, чтобы окот туда не заходил и не топтал могилы, недавно огородили штакетником, деревянные обелиски заменили железными, выкрашенными под мрамор, а дорожки посыпали песком.
- Уютно тут стало, гляди-ка! - с усмешкой сказал Матвей Степанович.
Сняв шапку, он остановился у головного обелиска с красной звездой. На нержавеющей пластине было выгравировано: «Тимофей Петрович Полуянов, 1895 - 1920 гг.» С эмалевой фотографии смотрел казак. В папахе. С маузером на боку.
- Здравствуй, Тимофей Петрович, друг мой и комиссар! - негромко сказал дед Матвей. - Пришел я к тебе на этот раз не с радостью, а с бедой…
Родион с удивлением наблюдал за дедом. Он говорил со своим давно погибшим другом и комиссаром так, словно тот стоял перед ним живой.
- Прозевал я своего младшего сына, товарищ комиссар… Конечно, Андрей спохватится, его перетрясет, как на грохоте, но мне-то каково, Тимоша?! Столько позора… - Он положил руку на плечо внука, подтолкнул вперед. - Вот привел я к тебе Родиона, своего внука. Парень он хороший, серьезности, правда, еще недостает, но это дело наживное. Он знает про тебя, Тимофей Петрович, и про наш последний бой с белогвардейцами, когда я был ранен, а ты погиб, спасая меня… Ох, жаркий бой тогда был! - Дед застыл на минуту в раздумье, глядя вдаль. - Да, жаркий бой тогда был! Дрались мы как черти, но если б не ты, Тимоша, не было бы ни меня, ни, понятное дело, сыновей моих и внуков. - Матвей Степанович стиснул плечо внука. - Не забудь, Родька, приходить к Тимофею Петровичу и благодарить его!
- Никогда не забуду, деда! - горячо сказал Родион.
- И детей своих к нему приведешь. Слышал?… Мы все жизнью ему обязаны.
Родион взглянул на деда - его лицо было строгим. В волнении, с трудом сглотнув слюну, произнес:
- Ладно, деда… Приведу.
Не снимая руки с плеча внука, Матвей Степанович подвел его к соседней могиле. «Семен Карнавин, 1912 - 1930 гг.», - прочитал Родька. На фотографии совсем юный парень с суровыми глазами и четко очерченными, чуть припухшими губами.
Родион знал: Семен Карнавин - один из комсомольских вожаков села. Его убили кулаки в первый год коллективизации. Дед Матвей был тогда бригадиром полеводческой бригады. Ветреной ночью озлобленные кулаки решили сжечь колхозные поля пшеницы. Семен, вместе с другими комсомольцами из ночной охраны схватился с ними врукопашную. Несколько ножевых ран получил Семен, но успел придушить одного поджигателя на поле, которое охранял, и потом, чтобы потушить, катался по горящей пшенице. Так и нашли его, обожженного, истекающего кровью. Умер он по дороге в село на руках у товарищей…
- Здравствуй, Сема, соратник мой дорогой! - оказал дед Матвей, и голос его дрогнул. - Привел я к тебе Родиона, моего внука… Хотел бы я, Сема, чтоб вырос он таким, каким был ты…
Родион прижался плечом к руке деда, неотрывно глядя в суровые глаза Семена Карнавина.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Суд проходил в сельском Доме культуры. Между колоннами у входа стоял большой щит, на котором местный художник броско написал:
«Сегодня в Доме культуры показательный суд! Расхитителям колхозного и государственного добра - всенародный позор!
Начало в 10 часов».
Взбудораженные сельчане за час раньше стали сходиться в Дом культуры. Потянулись туда и ребята - нечасто же случается такое в селе! - но их в зал не пустили.
Ольга и Танюся стояли внизу, а Виталька, Сенька и Шурка заглядывали в окна. Зал был набит людьми до отказа. Стояли даже в проходе и у стен.
На скамье подсудимых Родионов отец сидел с краю, чуть в сторонке от остальных. Все в зале напряженно прислушивались к тому, что говорил с трибуны незнакомый человек.
- По причине попустительства заведующего фермой Бучаева Андрея Матвеевича разлагалась трудовая дисциплина, устраивались пьянки, разворовывались корма, сбывались на сторону, менялись на спиртное. Заведующий не пресек преступные действия семьи Сучалкиных, которая в свои противозаконные операции втянула некоторых строителей животноводческого комплекса…