Иван Николаевич с улыбкой повернулся к Матюхину, подмигнул.
- Нельзя ли конкретнее? - спросил Лукашин.
- Пожалуйста… Дела взрослых, их поведение оказывают сильное воздействие на сознание ребят, влияют на формирование их характеров. Разве это не так?… Что сейчас творится с Андреевым сыном, Родионом, знаете? А Петра Ильяшенка помните? - Торопченко пояснил для Матюхина: - Отец Петра работал комбайнером, вроде был неплохим человеком, но года три назад украл пять мешков пшеницы - посадили его! А сын его, Петр, славный парень, передовой механизатор, от позора и стыда за своего отца уехал из села. Вот так-то! Ты, Ваня, напомнишь собранию про это, - обратился он к секретарю комсомольской организации.
- Хорошо, Анатолий Афанасьевич, - согласился Авдеев.
- А ты, Виктор Петрович, расскажешь о нарушениях законов. Для профилактики, знаете ли, полезно… Иван Николаевич осветит, так сказать, вопросы морально-нравственного воспитания ребят.
- А какую роль отводите мне? - спросил Григорий.
- Вы, Григорий Александрович, как инициатор собрания, начнете его своим сообщением о ходе монтажа автодойки и о значении автоматизации и механизации сельскохозяйственного производства. Введете разговор в нужное русло.
- Задача ясна, - сказал Григорий… - Кстати, хочу вас проинформировать, товарищи, о том, что на автодойку возвращена дюжина труб.
- Каким образом? - живо заинтересовался Лукашин. - Кто вернул?
- Э-э, товарищ Лукашин! - засмеялся Матюхин. - Я сказал все, что хотел сказать. Нужно работать с массами. А вы благодушествуете. Надо глаза держать открытыми…
- Это как прикажете понимать? - обиделся Лукашин.
- Так и понимайте, как я сказал. По-моему, задача группы народного контроля в том и состоит, чтобы пресекать, не допускать хищений.
- Правильно! - подхватил Торопченко. - Если бы народные контролеры работали активнее, у нас в колхозе не устраивались бы показательные суды. Опозорились на всю область!
- Я подумаю над вашими словами.
- Хватит думать. Пора действовать.
На обед собрались все жильцы старой хаты. Родион встретил Григория как родного - помог раздеться, полотенце подал. Андрей ревниво следил за сыном: быстро же он сдружился с бородатым постояльцем!
Акулина Кондратьевна и Мария накрывали на стол.
Андрей, достав из поставца бутылку самогона, взболтнул его и обратился к Матюхину:
- Ну, Гриша, скоро начнешь монтировать водяное отопление в моем новом доме?… Магарычовое дело! Ты его со своими молодцами за пару дней сделаешь.
- Верно, Андрей, магарычовое наше дело! - воскликнул Григорий. - Знаете, что с нами произошло, Акулина Кондратьевна? - обратился он к хозяйке. - Нас прислал завод как можно скорей смонтировать доильный цех, а мы стоим - руки в брюки! Припухаем, как говорится. Трубы-то размагарычили, электромоторы - тож!… Не из чего монтировать. Вот какое, Андрей, получается магарычовое дело!
- Ну чего ты так волнуешься, Гриша? - с наигранной ласковостью упрекнул его Андрей. - Дадут вам еще - никуда не денутся. У государства хватит этого добра…
Родион покосился на отца: знакомые слова, Дядины!
- «У государства хватит»! - взорвался Матюхин. - А чье оно, государство? Твое, мое… да вот его! - Тут он сильно встряхнул Родиона за плечо. - Ведь сами себя обворовали!… Посмотри на руки своей матери, старой доярки. - Акулина Кондратьевна стыдливо спрятала под передник узловатые руки, а Матюхин продолжал с горечью: - На руки своей жены посмотри. Сам ведь хорошо знаешь, уродует их ручная дойка… А доильный цех не из чего монтировать: размагарычили оборудование!
- Вот ты чудак, Гриша, вот чудак! - Андрей подергивал плечами, похихикивал, хотя явно чувствовал себя неловко. - Прямо Христос какой-то. Мозги мне чистишь, а? Я сам кому угодно могу почистить.
- Кстати, Андрей, те оцинкованные трубы, которые в саду были спрятаны, я обратно на комплекс отвез.
- В каком саду?! Какие еще трубы? - В глазах Андрея были гнев и недоумение.
- В твоем саду. Целая дюжина!
- Дюжина, говоришь?… Это что за новости? И как же ты их нашел? Шел-шел - и нашел?!
- Я ему показал! - выпалил Родион.
- Ты?! А почему мне сначала не показал, мерзавец?!
Акулина Кондратьевна крикнула:
- Андрей, охолонь!
- Все-таки и тебя припутали, - сказала Мария.
- Молчи! - вспылил Андрей. - Никто меня не припутал. Я ничего не знаю про эти трубы!… - И повернулся к Матюхину, сжав кулаки: - Но как ты посмел шарить на моем подворье, пижон?! Обнаглел, а? Мои, не мои трубы - какое твое собачье дело?!
- Трубы-то государственные, ворованные, - сдержанно, с добродушной улыбкой проговорил Григорий. - И не в милицию же я пошел с ними. По-дружески поступил, можно сказать…