— Видишь ли… только пусть это останется между нами… Чем дольше я общаюсь со Стивом, тем больше убеждаюсь, что он… довольно нудный парень. — Веймоут вновь посмотрел на часы. — Все, пора бежать! Готовься, в следующем месяце вплотную займемся борнмутским проектом.
— Так чего он хотел? — спросил Боб, когда шеф рысью пронесся по приемной, направляясь в коридор, к лифту.
— Назначил меня главным дизайнером нового проекта.
— Выходит, ты добилась своего? Поздравляю! Ты, конечно, первым делом сообщишь радостную новость Майку?
Тина вздрогнула.
— Нет.
— Почему? Вы так чудесно проводили время на теплоходе… Что-то случилось?
— Нет.
— Так в чем же дело?
— Ни в чем. — Боб нахмурился.
— Только не говори мне, что вы поссорились!
Тине вдруг стало трудно дышать.
— Мы расстались, — с надрывом произнесла она.
— Как? Совсем?
— Понимаешь, между нами произошла размолвка.
— По какому поводу?
— Как бы тебе объяснить… Ох, Боб, сейчас этот повод представляется мне таким мизерным! — Из глаз Тины брызнули слезы, и она добавила, всхлипывая: — Даже не верится, что все так обернулось!
— Да о чем ты толкуешь? — не вытерпев, воскликнул Боб.
О своем ошибочном мнении, что Майк потешается надо мной! — подумала Тина. Что своими шутками и насмешками он разрушает мою карьеру. А вышло все наоборот. Мало того, что я получила желанную работу, но вдобавок смогла наконец сквозь дебри ошибочных суждений и собственной мнительности увидеть правду.
Майк был прав. По всем пунктам. Во время игры в ресторане никто не смеялся над Тиной. Потому что никто не воспринимал происходящее всерьез.
Никто, кроме самой Тины.
Ну почему она была так слепа?!
Но сейчас наконец-то наступило прозрение. С предельной ясностью Тина поняла, что на самом деле для нее важнее всего. Не проект кинотеатра, не карьера и даже не репутация, а чертовски обаятельный, симпатичный, часто непредсказуемый, но очень добрый и душевный парень, с которым она чувствовала себя более живой и настоящей, чем когда бы то ни было в жизни.
Какой идиоткой надо было быть, чтобы расстаться с Майком?
И сколько неприятных слов сказала она ему накануне разлуки! Вдруг Майк больше не захочет ее видеть?
Тут Тине внезапно припомнился один из состоявшихся у них разговоров. Ее колени подогнулись, и она плюхнулась в предназначенное для посетителей кожаное кресло.
Разве раньше нельзя было догадаться? “Я привык из всего делать комедию и постоянно смешить приятелей, чтобы, когда придет время прощаться…”
Тина вспомнила стоящего у входа в здание аэропорта Майка. Он больше не смеялся. И даже не улыбался.
Майк прощался, и его сердце болезненно сжималось в преддверии разлуки.
Несколько мгновений Тина сидела, не замечая пристального взгляда Боба, Потом в ее сознание проникла его странная фраза:
— То-то я удивился, увидев сегодня Майка… — Еще пару секунд мозг Тины пребывал словно в тумане, затем дымка рассеялась. Она всем корпусом повернулась к Бобу.
— Что?! Что ты сказал?
— Говорю, удивился сегодня, увидев Майка из окна автобуса, шедшего в этот момент мимо отеля на Кенсингтон-хай-стрит. Там из больших фур выгружали какую-то мебель, а Майк стоял рядом с непривычно хмурым видом. Я подумал, может, у него головная боль или что-то в этом роде…
Тина словно ужаленная вскочила с кресла.
— Отель на Кенсингтон-хай-стрит? Когда это было?
— Да часа еще не прошло, — пожал Боб плечами. — Эй, Тина! Ты кула?
Она на миг задержалась на пороге.
— Если меня будут спрашивать, говори что хочешь. Скажи, что я провалилась сквозь землю… растаяла в воздухе… Мне сейчас не до того!
— Так-так, — ухмыльнулся Боб, глядя на то место, где только что стояла Тина. — Понято…
— Эй, поберегись! — крикнул Майку один из рабочих, заносивших в гостиничный номер тяжелый старинный комод.
— Что это с тобой? — недовольно спросила Лора Брукс, утром прилетевшая с Майком в Лондон, чтобы на месте встретить вышедшие накануне из Шеффилда фуры с антикварной мебелью. — Последние два дня ты ходишь, словно в воду опущенный.
— Ничего. Все в порядке.
— Хорошо. Значит так: комод мы поставим в этот номер, а секретер — в шестьдесят пятый. Сюда же пойдет кровать с балдахином и…
Майк слушал Лору вполуха. Мысли его были заняты совсем другим.
Да, ты ни капельки не изменился. Все тот же перепуганный мальчишка, строящий из себя шута, только, бы обзавестись приятелями. Не пора ли повзрослеть? — думал он.