Впервые за все годы его взрослой жизни.
– Как обстоят дела с ремонтом? – поспешно спросил Гарри, чтобы Эмили не заметила его волнения.
– Хорошо. Рабочие сняли старые ковровые покрытия и приступили к замене окон. Вот образцы красок.
Эмили протянула ему колерные книжки, и он, листая одну из них, спросил:
– А что бы ты мне посоветовала?
Она пожала плечами.
– Я не знаю твоих вкусов, Гарри. Мы не виделись с похорон твоей бабушки. Но тогда мы как-то не думали об отделке интерьера.
Тогда у них на уме были совсем другие вещи. Уж лучше бы она об этом не упоминала! Ее слова вернули его на десять лет назад, в беседку, залитую лунным светом, где они тайком совершали маленькие открытия, которые сейчас казались ему такими невинными, а тогда – дерзкими и смелыми. За исключением ночи после похорон его бабушки, когда они стали близки…
– Я предпочел бы что-нибудь нейтральное, – сказал он, чтобы отвлечься от опасных мыслей. – Или для того, чтобы стимулировать развитие ребенка, нужны определенные цвета?
Эмили пожала плечами.
– Не знаю. Я прислушиваюсь к своей интуиции, хотя предпочитаю спокойные, естественные цвета.
Кивнув, Гарри попытался переключить свое внимание на колерные книжки, но воспоминания об их вчерашнем поцелуе были еще слишком свежи. Он мог думать только об одном.
Об Эмили. Ее губах и руках. О том, как она кормила грудью его дочь. Этот образ было невозможно выкинуть из головы.
Он отложил колерные книжки.
– Просмотрю их завтра. Я даже не помню, какого цвета диваны выбрал.
Рассмеявшись, Эмили сделала глоток чая и снова уютно устроилась в кресле, поджав под себя ноги.
– Коричневые, – напомнила она ему. – Итак, что сказала тебе твоя начальница?
– Она была тверда как кремень. Другого я и не ожидал. Но не беспокойся, я обо всем договорился. А вот обратная дорога была ужасной. Какая-то женщина в поезде узнала меня, и я был вынужден несколько часов слушать ее подобострастную болтовню. Я был готов ее придушить. Боюсь, если бы кабель не починили дотемна, она бы на меня набросилась.
Эмили расхохоталась.
– Наверное, она к тебе неравнодушна.
– Или у нее паранойя.
– Или у тебя завышенное самомнение.
– Или у меня завышенное самомнение, – повторил он, ухмыляясь. – Возможно, это была милая женщина, которая так устала от своих проблем, что, узнав меня, захотела поделиться со мной историей своей жизни. Так бывает, когда ты по вечерам приходишь в каждый дом. Они думают, что знают тебя. Полагаю, это действительно так до определенной степени. Зависит от того, насколько ты себя раскрываешь при работе с камерой.
Эмили пристально посмотрела на него.
– И насколько ты себя раскрываешь?
В ответ Гарри небрежно пожал плечами, хотя знал, что вкладывает в работу всю свою душу.
– Стараюсь как можно меньше, но иногда бывают ситуации, требующие особого участия. Землетрясения, оползни, наводнения. Ни одна живая душа не может оставаться равнодушной к подобным катастрофам. Но бывают удивительные моменты, например, когда через несколько дней из-под завалов извлекают живого ребенка. Я не могу рассказывать об этом с невозмутимым видом, но нельзя забывать, что ты делаешь репортаж с места событий, а не сообщение на социальную тему. Это не моя работа, и если я испытываю какие-то чувства, мне приходится их игнорировать. Я должен оставаться беспристрастным и сообщать людям факты. Я стараюсь сдерживать свои чувства, но иногда мне это не удается. – Гарри мягко рассмеялся и поставил чашку на стол. – Прости, что утомил. Лучше расскажи, как прошел твой день.
Эмили улыбнулась, позволив ему сменить тему.
– Не намного лучше, чем твой. Фредди был невыносим, Бесс ходила за мной по пятам, требуя к себе внимания. Киззи полдня проплакала, а твои рабочие захотели чаю.
– Значит, все было как всегда.
Эмили рассмеялась.
– Точно.
– Значит, тебе так и не удалось поработать.
– Угадал.
Кивнув, он в тысячный раз за сегодняшний день испытал чувство вины.
– Прости. Это я во всем виноват. Как ты смотришь на то, чтобы я завтра присмотрел за твоими детьми?
– Это было бы замечательно. Мне как раз нужно завтра встретиться с Джорджи и Ником, чтобы обсудить с ними проект их зимнего сада.
– Тогда договорились. Уверен, у тебя все получится.
Вот черт.
Киззи опять плакала, Фредди хотел построить новый замок со рвом, но не смог из-за того, что песок был слишком сухим. Бесс отказалась принести ему воды, потому что просила его, Гарри, помочь ей наклеить переводные картинки. Он был готов рвать на себе волосы.