Как? Ее сердце разрывалось на части. Она с болью посмотрела на Дэна.
– Ты не можешь этого понять! Я не могу себе позволить еще одного ребенка. Особенно этого.
– Потому что она не родная дочь Гарри?
Эмили покачала головой.
– Нет, как раз потому, что она его дочь и…
– …и ты его любишь, – закончил за нее Дэн.
Она отвернулась.
– Я полная дура. Я не собиралась заходить так далеко.
– Тогда почему ты отправилась к нему ночью? – спросил Дэн.
– Мы вместе наблюдали за восходом солнца, – ответила Эмили, вспоминая. – Поскольку оно было на востоке, я поняла, что Гарри увидит его на несколько часов раньше меня, и когда я на следующий день пойду любоваться восходом, солнце уже вовсю будет светить над ним. – Посмотрев на брата, она печально улыбнулась. – Я не должна была снова его отпускать, не сказав ему о своих чувствах. Я могу потерять его, Дэн. Его могут убить. Не в этот раз, так в один из следующих. Возможно, когда он будет вести репортаж из горячей точки, его застрелят, взорвут или захватят в заложники. Такое часто случается. Кроме того, там, где он сейчас находится, может произойти еще одно землетрясение. Его работа связана с повышенным риском. Я подумала, что если он погибнет, а я так и не узнаю, что значит принадлежать ему, быть с ним…
Она прервалась, не зная, что сказать дальше, но этого и не требовалось. Дэн нежно обнял ее и протянул ей носовой платок.
– Я тебя понимаю. Я бы испытывал то же самое. Думаю, он тоже это чувствует.
– Наша утренняя прогулка была прощанием, – всхлипнув, произнесла она. – Возможно, в глубине души я надеялась, что это заставит его вернуться ко мне. Задуматься о тех вещах, которые ждут его дома.
– Возможно, поездка приведет его в чувство. По-моему, это как раз то, что ему нужно. Оказаться после уютной домашней атмосферы среди разрухи и человеческого горя.
Эмили покачала головой.
– Нет, это лишь напомнит ему о том, как хорошо быть свободным и ни о чем не думать, кроме работы. – Она посмотрела на Киззи. – Дэн, я не могу ее удочерить. Мне придется ее отпустить. Если я этого не сделаю, то никогда не смогу забыть Гарри и двигаться дальше.
Малышка все еще спала. Ее маленький, похожий на бутон ротик был белым от молока. Эмили осторожно встала и отнесла ее наверх.
Затем она заглянула в комнату Фредди. Мальчик спал на спине, раскинув руки и ноги. Он вырос из своей кроватки, подумала она. Ему нужна новая. Может, кровать Бесс? Ей она скоро станет мала, а ему будет в самый раз.
Тогда кому достанется его кроватка?
Нет! Она не должна об этом думать. Это безумие! В любом случае Гарри может не захотеть отдать ей Киззи. Иначе, приезжая сюда всякий раз, он бы думал о ней, хотел ее видеть, и ни один из них не смог бы нормально жить дальше.
Она была не настолько глупа, чтобы вообразить себе, будто один короткий час, проведенный вместе на вершине холма, что-то для него значит…
Фредди заворочался, открыл глаза и улыбнулся.
– Мама, – сказал он, протянув к ней руки.
Эмили подняла его и, прижав к своей груди, вдохнула его теплый детский запах.
Она была счастлива, пока в ее жизнь не вернулся Гарри. Счастлива с Фредди и Бесс, довольна своей работой.
Да, временами ей приходилось экономить, зато у нее было спокойно на душе.
До сих пор. Сейчас она пребывала в полном смятении и даже не представляла, когда это может закончиться.
– Она такая славная, – сказала Эмили подруге, сидящей рядом с ней на диване с новорожденной дочерью на руках. Фредди, Гарри, Дикон и Майя играли на полу, Киззи спала в своей корзине.
– Она такая красивая! – Бесс встала на цыпочки, чтобы лучше видеть малышку.
– Думаешь? По-моему, у нее нос отца.
– Что ты имеешь против носа ее отца? – ухмыльнулся Ник, входя в гостиную.
Эмили улыбнулась ему.
– Вижу, спрашивать, что чувствует гордый отец, нет необходимости.
Рассмеявшись, Ник посадил себе на колени Фредди.
– Как смотрите на то, чтобы я отвел детвору в сад и дал бы вам время посплетничать?
Джорджи благодарно улыбнулась мужу, и тот пошел с детьми на улицу. Эмили обняла подругу.
– Ну как ты?
– Замечательно. – Ее голос был усталым, но в нем слышалась радость. – Я стала матерью Гарри, Дикона и новорожденной Майи при трагичных обстоятельствах. Гибель их родителей была такой нелепой! Для всех нас это явилось тяжелым испытанием. Странно, но сейчас, когда сама родила ребенка, я не вижу существенной разницы. Я так сильно люблю этих троих и не могу себе представить, что полюблю малышку Люси больше, чем их. Однако тут есть одно существенное отличие. Я выносила Люси, подарила ей жизнь, поэтому ее намного проще любить. Ты же знаешь, я полюбила Майю точно так же, как ты Киззи, но Люси я любила задолго до ее рождения. Это имеет смысл?