— А мне? — спросила Нина Павловна. — Я одна остаюсь без пожелания?
— Но ведь ты же, Ниночка... — взял ее Веденин за руки. — Ведь ты и я... Это все равно, что пожелать себе самому!
— А я хочу сказать о другом, — приподнялся Никодим Николаевич. — Мне припоминается предыдущий отъезд Константина Петровича. Отъезд в Москву. Сколько произошло с того дня! Сколько каждый из нас пережил, передумал, прочувствовал! Сколько с каждым произошло перемен!.. И сколько хорошего принесла нам за это время жизнь!
Веденин кивнул. Да, ни одного дня жизнь не стояла на месте.
И снова возглас: «Минута до отправления. Просьба провожающих покинуть вагон!»
Последняя минута. Александра целует Васю, спешит и его обнять, и Нину Павловну, и Никодима Николаевича, и Зою. Веденин сразу, обеими руками, обнимает Сергея и Семена. Последние поцелуи, последние фразы. Какая она короткая — прощальная минута!
Провожающие вышли из вагона. Не желая мешать Александре (она стояла у окна, не сводила глаз с Никодима Николаевича и Васи), Веденин прошел в тамбур.
— Береги себя, — торопливо повторяла Нина Павловна. — Береги!
За ее спиной стояла молодежь — Зоя, Сергей, Семен. И все так же кружились и порхали снежинки.
Поезд тронулся. Проводница сказала: «Пройдите в вагон». Но Веденин продолжал стоять, схватившись за наружные поручни, выгибаясь за порог тамбура, стараясь еще раз взглянуть на оставшийся позади перрон.
— Пройдите в вагон, — строго повторила проводница.
— Вот и все, Александра Николаевна, — сказал Веденин, вернувшись в купе. — Вот и все. И все впереди!
Семь дней мчался поезд, и каждый следующий день был светлее, белее, просторнее.
Снег начался за Москвой, но сначала лишь напоминанием о близкой зиме. Он лишь слегка прикрывал поля и опушки — в самих же лесах сохранялась бесснежная осень. Когда же позади осталась Волга и поезд вырвался на предуральские просторы, наступила беспредельно белая, сверкающая на солнце зима.
Эти семь дней для Веденина были заслуженным отдыхом. Он ничего не делал, ничем не занимался — вернее, делал то же, занимался тем же, что и остальные пассажиры.
Выходил на станциях, закупал всякую снедь, оглядывался, не уходит ли поезд, при первом же свистке торопился назад, успокоенно узнавал, что есть еще время, и тогда, прогуливаясь перед вагоном, стучал в окно купе.
Александра приподымалась, с улыбкой смотрела на весело жестикулирующего Веденина. Когда он возвращался, принося с собой струю холодного воздуха, — пили чай. Несколько раз за день пили чай. Потом Веденин перестилал Александре постель (он все еще относился к ней как к больной). Затем отправлялся к соседям, где с утра до ночи перекидывались в карты. Потом начинались вечерние разговоры, обычные среди людей, которых сближает долгий путь. Проснувшись утром, Веденин не мог припомнить, что видел во сне. Но это был глубокий, освежающий сон.
А поезд, миновав предуральские просторы, пересек крутую трассу уральского хребта. Теперь мимо поезда бежали плотные хвойные массивы, стремительные реки, пробивающие ледяную толщу. Поезд бежал над крутыми обрывами и под угрюмо нависшими скалами, прорезал мрак туннелей, снова вырывался в снежный сверкающий день.
С удивительной рельефностью освещало солнце землю. С удивительной щедростью менялись пейзажи. И с удивительной силой за всем окружающем сказывалась рука человека — неутомимого строителя. Часами можно было стоять у окна, и это окно, продымленное паровозной гарью, становилось рассказчиком, прославляющим человеческий труд.
До Москвы в одном купе с Ведениным и Александрой ехали озабоченные хозяйственники. Шурша многолистными отчетами и сметами, они, как видно, готовились к серьезным сражениям в своих трестах. Хозяйственники внушали полное уважение, но не отвечали приподнятому настроению Веденина.
Зато в Москве на освободившиеся места явилась другая — очень юная, очень разговорчивая пара. Оба только что окончили один и тот же вуз, поженились сразу же после защиты диплома и теперь направлялись работать в одно и то же место, по путевкам одного и того же наркомата.
Эта юная пара напомнила Веденину и Зою с Сергеем, и Ольгу с Семеном. Наклонился к Александре и шепнул:
— Всюду нас сопровождает молодость!
В Москве поезд стоял около часа. Веденин вышел из вагона и сразу столкнулся с Иваковым.
— Геннадий Васильевич?
— Так точно. Пришел проводить вас в дальнейший путь.
— Но откуда узнали?
— Прошу не забывать, что мы родственники, — внушительно сдвинул Иваков брови. — Нина Павловна изволила позвонить вчера вечером. Сообщила, что вы уже в пути. И напомнить просила, что шерстяные носки уложены с правой стороны, в самой глубине чемодана... Ну, а теперь разрешите поздравить. Знаю, что закончили картину!