Веденин не мог разглядеть промелькнувшее лицо. Но взмах руки, но стремительный ветер движения — это все вернуло мысли к Ольге. Захотелось как можно скорее снова встретиться с ней.
— Вы не устали, Александра Николаевна?
— Ничуть. Крутоярский воздух благотворнее всякого лекарства.
— Если так... — Веденин наклонился к Рогову: — Не проехать ли, Михаил Степанович, прямо в музей?
— В музей?.. Что ж, попрощаемся сейчас с товарищами...
— А если всем вместе поехать?
— Вы хотите, Константин Петрович... (Рогов даже притормозил машину. )
— Пусть это будет первый, предварительный просмотр моей картины.
...Остановились перед фасадом музея. Широкая лестница вела под своды стройно возносящейся колоннады.
— Дальнейшее командование передаю Константину Петровичу, — сказал Рогов у входа в вестибюль.
Двухъярусный, с мраморными статуями в нишах, он гулкими отзвуками встретил шаги вошедших. Пока раздевались, Веденин и заведующий поднялись наверх. Веденин шел уверенно, не спрашивая дороги. Так же уверенно нажал ручку центральных дверей.
Он увидел Ольгу прямо перед собой (заключенная в раму, картина уже висела на стене). Снова увидел девичье лицо — зоркое и пытливое, горящее жаркой мыслью, исполненное непреклонной силы.
Оттого ли, что он впервые увидел картину вне стен мастерской, оттого ли, что золотистая окраска зала подчеркивала колорит картины, а свет, падая сквозь стеклянный потолок, усугублял ее живую рельефность, — Веденин увидел в эту минуту неизмеримо большее, чем полотно.
«Здравствуй, Ольга!» — хотелось воскликнуть ему, но он мог бы и сказать: «Прощай!» Разве он не был сейчас отцом, который, подымая и выращивая свое детище, до времени не замечал в нем перемен и вдруг убеждается: то, что было его плотью, вышло из-под отцовской опеки, зажило собственной жизнью.
— Здравствуй, Ольга! И прощай! Ты уходишь от меня, чтобы соединить свою жизнь с бесчисленными жизнями!..
Шаги заведующего отвлекли Веденина от этих мыслей.
— Константин Петрович! — сказал заведующий. — Я не хотел говорить на вечере — среди шума, мимоходом. Но и сейчас мне трудно говорить. Похвала, благодарность?.. Эти слова ничего не могут выразить!
И тогда Веденин настежь отворил двери.
Аня вошла. И Рогов. Вошли их товарищи... Вошли и остановились. Ольга смотрела на них.
Ни слова не сказав, отойдя в сторону, Веденин увидел, как впервые встретилась Ольга с людьми в Крутоярске и как они ее узнали.
Наступила глубокая тишина.
Девушка на полотне протягивала руку — в избытке сил, непримиримо, гневно, утверждающе.
А в зале... Только теперь Веденин увидел, какие красивые у Ани подруги. В обнимку с ней, рослые, пышущие здоровьем, они стояли, наклонившись вперед, к полотну. И директор рудника (он только что рассказывал завкрайоно какую-то потешную историю) замолк на полуслове. И он и работники краевого комитета партии, и горный техник, и старый железнодорожный мастер — все они безмолвно стояли перед картиной.
Чуть поодаль стоял Рогов. Переведя взгляд на него, Веденин вспомнил и первый разговор в Ленинграде («Мы ждем картину о победившем человеке!») и суровую оценку первого эскиза («Вы не доверились жизни, не пустили ее на полотно!»).
Нет, сейчас взгляд Рогова был иным. С каждым мгновением все радостнее смотрел он на полотно. И наконец порывисто обернулся к Веденину:
— Спасибо!.. От всех нас спасибо!
...Еще стояли перед картиной, еще рассматривали ее и обсуждали, а Веденин незаметно прошел в соседний зал.
Здесь заканчивались последние отделочные работы. У стены стояла раздвижная лестница. Едковатый запах свежей краски уходил в приоткрытую балконную дверь.
Прислонившись к лестнице, продолжая слышать оживленные голоса, Веденин был сейчас далеко от этого зала. Вся его жизнь проходила перед ним.
Веденин видел свои победы и свои поражения. Видел себя и в поисках и в борьбе. Память — ничего не приукрашая, не сглаживая — вела его через годы, вперед...
Он не заметил, как вошла Александра. Легким движением она коснулась его плеча.
— Как много вы сделали, Константин Петрович, с того дня, когда мы впервые встретились.
Но Веденин покачал головой:
— Мало! Столько еще надо сделать!
— У нас есть время, — ответила Александра. — Что с того, что мы немолоды?.. Впереди у нас лучшие годы, лучшая часть жизни!