При всем различии творческих принципов и мировоззренческих основ авторов "Войны и мира" и "Ярмарки тщеславия" у них наблюдается определенная общность идей и способов художественного изображения. И Теккерей, и Толстой немалую роль в раскрытии образа отводили художественной детали. Теккерей стремился к тому, чтобы штрихи приобретали самостоятельное значение и деталь становилась своеобразным знаком, определяющим характер английского общества, человеческих отношений. Такова, например, деталь в романе "Виргинцы", тонко улавливающая нюансы великосветской жизни (гл. 38):
"Может быть, госпожа Бернштейн и слышала, как люди осуждали ее за бессердечие: выезжать в свет, играть в карты и развлекаться, когда у ее племянницы такое несчастье...
- Ах, оставьте! - говорит леди Ярмут. - Бернштейн села бы играть в карты и на гробе своей племянницы" (Э 21, с. 377) (выделено мною - С. Н.). Тот же мотив "карт" использован Толстым в драматической ситуации в повести "Смерть Ивана Ильича" - в сцене панихиды. Накопление деталей не замедляет трагического действия. Деталь у Толстого является концентрированным выражением моральной деградации личности: "Петр Иванович подал руку, и они направились во внутренние комнаты, мимо Шварца, который печально подмигнул Петру Ивановичу. "Вот-те и винт! Уж не взыщите, другого партнера возьмем. Нешто впятером, когда отделаетесь"", - сказал его игривый взгляд.
Еще один пример использования сатирической детали, очерченной с индивидуальной определенностью и психологической полнотой. В кабинете старого Осборна хранятся все тетради, альбомы и письма сына из школы, помеченные и перевязанные красной лентой ("Ярмарка тщеславия", гл.24). После того, как Джордж бросил вызов отцу, женившись на Эмилии, Осборн входит в это святилище, берет семейную Библию, на начальном листе которой записаны даты рождения его детей, и, как будто выписывая счет, тщательно вычеркивает имя Джорджа, а когда чернила высыхают, кладет Библию обратно на полку. Этот штрих - ожидание, пока высохнут чернила, чтобы не испортилась первая страница - вскрывает большее уважение Осборна к собственности, чем к людям. Теккерей раскрывает основное в характере в единственном жесте, так же как и Толстой в эпизоде из романа "Война и мир" (т. 2, ч. 3), когда Берг осторожно целует жену, боясь измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил.
Много общего в трепетных заботах Наташи Ростовой и Эмилии о раненых солдатах и юном прапорщике Томе Стабле. Чеканной выразительности достигает Теккерей в финальных фразах описания битвы при Ватерлоо ("Ярмарка тщеславия", гл. 32). К эпической простоте стремился Толстой в своем изображении военных событий. Важную функцию выполняют в "Войне и мире" и "Ярмарке тщеславия" авторские отступления и "гнездовой" принцип создания образов. Как иногда трактуются содержание и формы проявления этой общности, можно судить по статье Н. Д. Чечулина "Основа общего плана книги "Война и мир"" {Н. Д. Чечулин (1863-1927) - историк, профессор Петербургского университета, позднее член-корр. АН СССР, автор книги "Русский социальный роман XVIII в." и др.}. Автор приходит к выводу о связи великого русского романа с произведением Теккерея. "Не только общей концепцией, - пишет Чечулин, - но и многими подробностями и частностями в обрисовке характеров напоминает "Война и мир" названный английский роман, и пунктов совпадений так много, а сходство столь значительно, что допустить просто случайное совпадение - никоим образом невозможно, а необходимо заключить, что "Война и мир" написана под влиянием "Базара житейской суеты"" (Э 548). Делая ряд оговорок, что влияние чисто внешнее, критик переходит к конкретному детальному сходству в двух романах: семейство Ростовых соответствует семейству Седли, семейство Болконских - Осборнам, Пьер Безухов - вариативный тип Доббина; находятся в романе Теккерея лица, которым у Толстого соответствуют Берг и Элен; взаимные отношения Ростовых, Болконских и Пьера подобны тем, какими связаны у Теккерея Седли, Осборны и Доббин, а главные члены этих семейств отмечены у обоих писателей сходными чертами характера. Критик не ограничивается указанными произведениями. Чечулин подкрепляет свою аргументацию примером одинакового фабульного хода в "Крейцеровой сонате" и "Ярмарке тщеславия" - это известная "сцена измены", сопровождающаяся музыкой, с внезапным возвращением обманутого мужа.
Подобные параллели, основанные на сопоставлении внешней канвы сюжета, оставляют в тени сложные процессы формирования характеров. Не требуется особых усилий для доказательства существенного и глубокого различия между Осборном-сыном и Андреем Болконским, майором Доббином и Пьером Безуховым. По справедливому замечанию В. А. Богданова, "духовной биографии Андрея Болконского или Пьера... хватило бы на несколько романов... толстовского героя отличает неисчерпаемость мотивов и даже в финале он открыт новым идеям и стремлениям, новым началам" {В мире Толстого: Сб. статей. М., 1978. С. 138-139.}. "Наташа Ростова - это я", - сказал Л. Н. Толстой. Вряд ли мог бы такое говорить об Эмилии Теккерей, который в конце романа назвал ее "нежной повиликой". В Наташе сконцентрировано главное для писателя-реалиста свойство проявлять свое многогранное индивидуальное "я" в различных жизненных обстоятельствах, в стремлении к равновесию и гармоничности с природой.
Теккерей саркастически изображает жизнь и нравы английского буржуазного общества, где "единственная цель - нажива, а ничем не прикрытый эгоизм движущая сила всех поступков" (Э 881, с. 222). У Толстого "мысль народная", положенная в основу "Войны и мира", обнаружила необычайную широту возможностей жанра романа-эпопеи, "романа-потока". Фактор воздействия одного писателя на другого должен изучаться не только с точки зрения "влияния", а в плане сложных "ответных реакций" (Э 928).
В одном из черновых вариантов статьи "О том, что называют искусством" (1896 г.) Толстой, критикуя искусство декаданса, замечает: "Диккенсы, Теккерей... кончились. Подражателям их имен легион, но они всем надоели" (Э 604а). И как бы подводя итог литературе и искусству реализма XIX в., Толстой в одной из своих последних бесед (22 апреля 1910 г. состоялась его встреча с Л. Андреевым) произнесет: "Я вспоминаю, в мое время были Гюго, Дюма-сын, Диккенс, Теккерей. Эти были сразу (в одно время). А теперь..." (Э 920, с. 232). В связи с этим представляют интерес записи английского журналиста и публициста Р. Э. К. Лонга, неоднократно встречавшегося с Толстым в 1898-1903 гг. "Английская литература, - делился Толстой с Лонгом, - чересчур много внимания уделяет интриге, приключениям, случайным обстоятельствам. Они слишком озабочены поисками увлекательного сюжета и отдают дань случайным запросам своего времени... Вы дали миру отличных, прекрасных юмористов, вообще огромное количество законченных, образованных писателей" (Э 791, с. 114) 5. Нет сомнения, что последние слова Толстого относились и к Теккерею. "Яснополянские записки" Д. П. Маковицкого проливают дополнительный свет на отношение позднего Толстого к английской реалистической школе, в частности, к Теккерею. Толстой всегда подчеркивал познавательное и воспитательное значение английских романов: "Мне многое нравится в Англии, но то, что я знаю о ее народе, почерпнуто мной, главным образом, из английской литературы" (Э 791, с. 113).