5 Генри Визетелли (1820-1894) - видный английский издатель, художник, гравер, иллюстратор, переводчик.
6 Дэвид Мэссон - см. коммент. 48, с. 274.
7 Уильям Колдвелл Роско - английский писатель, юрист по образованию.
8 Джеймс Хэнне - английский литератор, журналист, некоторое время был секретарем Теккерея.
9 Чарльз Черчилль (1731-1764) - английский сатирический поэт.
10 Речь идет о круге писателей, которым были посвящены лекции "Английские юмористы XVIII века".
11 Маргарет Олифант - английская писательница, автор бытовых и "мистических" повестей и романов, например, "Маленькая паломница в незримом мире" (1882), "Осажденный город" (1880).
12 Лесли Стивен - английский литературовед, видный филолог, создатель и редактор многотомного национального биографического словаря (1882-1900), муж младшей дочери Теккерея Хэрриет Мэрией, составитель первого собрания сочинений Теккерея. Отец Вирджинии Вулф (дочь от второго брака с Д. Дакворт).
ТЕККЕРЕЙ В ВОСПОМИНАНИЯХ СОВРЕМЕННИКОВ
ДЖОРДЖ КРУКШЕНК (1792-1878) {1}
ИЗ БЕСЕДЫ С М. КОНВЕЕМ {2} НА ПОХОРОНАХ ТЕККЕРЕЯ (1863)
"Много прекрасных людей покоится на кладбище в Кенсал-Грин, но не было среди них никого правдивее и лучше Мейкписа Теккерея. Как плохо окружающие знали человека, который слыл суровым, холодным и язвительным! На самом деле, он гораздо больше походил на впечатлительную, любящую маленькую девочку", в эту минуту я лучше, чем когда-либо оценил гениальное умение Крукшенка читать по лицам, - пишет Конвей - благодаря его словам мне вдруг стало понятно, что означали складки и морщинки под глазами Теккерея, - то были знаки дивной доброты, изливавшейся на всех, на кого он обращал свой взор... Теккерей учился у Крукшенка в ту пору, когда подумывал стать художником. "Но, - признался Крукшенк, - ему недоставало того терпения, какого требуют от человека и перо, и кисть. Я часто объяснял ему, что художник должен жить как крот: все время роя ход в земле и только изредка выбрасывая на поверхность небольшой холмик, а он отвечал, что тотчас бы сбежал на волю и там бы и остался. Кажется, не было в Лондоне писателя, который не пришел бы на его похороны. Мне особенно запомнилось взволнованное лицо Диккенса".
ТЕОДОР МАРТИН (1816-1909) {3} ИЗ БЕСЕД
Охлаждение между Диккенсом и Теккереем, наступившее вследствие баталии в "Гаррик-клубе", завершилось в холле "Атенеума", где сэр Теодор Мартин оказался свидетелем того, как Теккерей догнал у подножья лестницы миновавшего их Диккенса, сказал ему несколько слов - в том роде, что для него невыносимы какие бы то ни было отношения, кроме прежних, и настоял на том, чтобы они обменялись рукопожатием. Диккенс так и сделал, - пишут Г. Меривейл и Ф. Марииалл в "Жизни У. М. Теккерея". "В следующий раз мне довелось увидеть Диккенса, - писал сэр Теодор Мартин, - когда он стоял, устремив взор в разверстую могилу своего великого соперника в Кенсал-Грин. Как он, должно быть, рад, подумалось мне, что они успели протянуть друг другу руки".
Сэр Теодор считал, что Теккерей был на редкость свободен от писательской зависти, ничто не доказывает этого лучше, чем брошенное вскользь замечание, которое мы находим в письме к Брукфилдам: "Прочтите "Дэвида Копперфилда", ей-богу, он прекрасен и дает сто очков вперед этому типу в желтых обложках, который появился в этом месяце (т. е. "Пенденнису"). То была типичная для Теккерея манера восхищаться. Как-то один известный романист, желая подтвердить свои слова, сослался на Вальтера Скотта. "Не думаю, - возразил ему Теккерей, - чтобы нам с вами пристало говорить о сэре Вальтере Скотте как о равном. Людям, вроде нас, нужно снимать шляпу при одном упоминании его имени"".
ДЖЕЙН БРУКФИЛД (1821-1896) {4}
ИЗ "ПИСЕМ У. М. ТЕККЕРЕЯ", ОПУБЛИКОВАННЫХ ДЖ. БРУКФИЛД В 1887 ГОДУ, И ИЗ КНИГИ Ч. И Ф. БРУКФИЛД "МИССИС БРУКФИЛД И ЕЕ ОКРУЖЕНИЕ" (1895)
"Вскоре после того, как мы с мистером Брукфилдом поженились (в 1841 году), он познакомил меня со своим другом первых кембриджских лет мистером Теккереем. Однажды муж без предупреждения явился с ним к обеду. К счастью, в тот день дома была простая, вкусная еда, но меня, очень молодую и не уверенную в себе хозяйку, заботило отсутствие десерта, и я потихоньку послала горничную в ближайшую кондитерскую за блюдом небольших пирожных. Когда его передо мной поставили, я робко предложила гостю самое маленькое: "Не угодно ли пирожное, мистер Теккерей? - С удовольствием, - ответил он, светясь улыбкой, - но, если позволите, не это, а двухпенсовое". Все засмеялись, и робость мою как рукой сняло".
Генри Хэллему {5}
2 октября 1847 г.
"Вышла новая "Ярмарка" {6} - неудачная, не считая отрицательных героев; мистер Теккерей вывел нам еще одну Эмилию - в образе леди Джейн Шипшенкс. Мне бы хотелось, чтобы Эмилия была более зажигательной особой, тем более, что по его словам, описывая ее, он думал обо мне. Вы, должно быть, знаете, он признавался Уильяму, что не копировал меня, но не сумел бы ее выдумать, если бы мы не были знакомы; и все же, хотя в ней есть необходимая доля живости - и она вовсе не флегма, это невероятно скучная и эгоистическая личность..."
Уильяму Брукфилду
3 октября 1849 г.
"...Меня все больше тревожит мистер Теккерей. ...Врачи навещают его по три-четыре раза на дню. Мне жаль, что ты не рядом с ним и он не видит никого, с кем мог бы говорить серьезно и кто на самом деле дал бы ему утешение. В тот день, когда я была у него, он говорил о смерти как о чем-то предстоящем ему, возможно, очень скоро, сказал, что ждет ее без страха и ощущает великую любовь и сострадание ко всему человечеству: хоть многое в жизни ему хотелось бы считать незавершенным, он испытывает, бесконечное доверие к воле Творца, надеется на Его любовь и милосердие и если такова воля Божья, готов умереть хоть завтра и беспокоится только о детях, которых оставляет без средств. Тогда мне не казалось, что ему вновь грозит опасность, заботило меня лишь то, что его волнуют такие разговоры, но сейчас жалею, что я не поддержала эту тему и не дала ему высказаться откровеннее, ибо признания облегчили бы ему душу, - по его словам к нему вернулись счастье и покой, и наша беседа пошла ему на пользу, он сказал, что ты единственный человек, кроме меня, с которым он также мог бы говорить, он упомянул тебя с большой любовью. Сейчас я упрекаю себя за то, что отвлекала его мысли от болезненного состояния, и пыталась позабавить его, рассказывая о том о сем; как знать, вдруг то была его последняя возможность сказать, что он испытывает, умирая, если конец его и вправду близок, чего я не могу не опасаться..."