Конечно, и у Теккерея был свой стиль работы, расходящийся на практике с тем идеалом, что он рисовал в статьях или беседах, который, надо сказать, приводил в недоумение, а то и ужас его друзей. Лишенный домашнего уюта, он любил провести вечер в кругу друзей, хотя наутро ему надо было послать издателю главу, которую он и не начинал писать. Он не скрывал, что хороший ужин он ценит не меньше, чем добрую компанию. Нередко он брался за перо, когда в передней уже ждал посыльный от редактора или когда оставались считанные часы до отъезда в гости или путешествие. Видимо, Теккерею по его темпераменту нужна была, как бы мы сказали сейчас, стрессовая ситуация. Попросту же говоря, ему особенно хорошо работалось, когда его душевные и эмоциональные силы были напряжены до предела. Конечно, такая работа была на износ, и он заплатил за свой образ жизни ранней смертью.
Крест, выпавший на его долю, - душевную болезнь жены, необходимость самому воспитывать дочерей - он нес с достоинством, не жалуясь, не сетуя на судьбу, не требуя к себе постоянного сочувствия. Напротив, мало кто был посвящен в его тайну. Столь же достойно он перенес и второй удар судьбы разрыв с Джейн Брукфилд, женой его близкого друга, женщиной, которую он пылко любил. Поскольку им не удалось соединить свои судьбы, он уничтожил все, что могло бы скомпрометировать ее или бросить тень на доброе имя его дочерей.
Безжалостный сатирик и безразличный к авторитетам пародист, Тек-керей был терпимым, терпеливым и в высшей степени доброжелательным человеком. Он, кого молва, памятуя его сатирические эскапады в "Книге снобов" и "Ярмарке тщеславия", считала циником, был ровным в отношениях с коллегами, тактичным с начинающими писателями и художниками. В зените славы, пробуя одного молодого человека как возможного иллюстратора в возглавляемом им журнале "Корнхилл", он предложил ему нарисовать свой портрет, но тут же поспешно добавил, понимая, что юноше будет невыносимо работать под взглядом метра: "Я повернусь спиной". Особенно трогательно Теккерей заботился о старых художниках и актерах. Известно, что одной пожилой актрисе, оставшейся без помощи, он регулярно посылал коробочку с лекарством, где на самом деле лежали монеты, а на крышке было написано его рукой: "Принимать по одной в особо трудную минуту".
И в ссоре с Диккенсом он повел себя как джентльмен. Вспыльчивый Диккенс поверил сплетням одного писаки, будто бы Теккерей рассказывал в клубе о его связи с актрисой Эллен Тернан. Одно такое предположение было оскорбительно для Теккерея. Разгорелся скандал. Диккенс не знал удержу, выступил в печати. Теккерей потребовал извинений. Их не было. Виноват в этой глупой ссоре скорее был легко ранимый Диккенс. Но, когда спустя несколько лет Теккерей встретил на улице уже больного Диккенса, он окликнул его и первым протянул руку примирения.
Скептик по натуре, склонный к анализу и созерцанию, писатель, развивший свои природные данные настойчивой работой и чтением, Теккерей - пример художника, у которого выраженный сатирический дар сочетался, однако, с не менее выраженной эмоциональностью. Совсем не всегда в его прозе слышится свист бича. Сила ее нравственного и эстетического воздействия в другом всепроникающей иронии.
Отчасти именно эта ирония повинна в том, что Теккерея так часто не понимали или понимали превратно, и ему приходилось объясняться, доказывать, например, что его собственная позиция иная, чем у рассказчика, что авантюрист Барри Линдон и он не одно и то же лицо. В этом было его новаторство, но европейская проза смогла освоить эстетические заветы Теккерея лишь в конце века.
24 декабря 1863 г. Теккерея не стало. Даже по меркам XIX столетия умер он рано, едва достигнув пятидесяти двух лет. Проститься с автором "Ярмарки тщеславия" пришло более 2000 человек; ведущие английские газеты и журналы печатали некрологи. Один из них был написан Диккенсом, который, позабыв многолетние разногласия и бурные ссоры с Теккереем, воздал должное своему великому современнику. В потоке откликов на смерть писателя - особняком стоит небольшое стихотворение, появившееся 2 января в "Панче", известном сатирическом журнале, с которым долгие годы сотрудничал Теккерей. Оно было анонимным, но современники знали, что его автор - Шерли Брукс, один из постоянных критиков и рецензентов "Панча", давнишний друг и коллега Теккерея. Неожиданно было видеть среди карикатур и пародий, шаржей и бурлесков, переполнявших страницы журнала, серьезное и полное глубокого чувства стихотворение. Рисуя образ человека, которого он и его коллеги по "Панчу" знали и любили, Ш. Брукс постарался в первую очередь опровергнуть расхожее мнение о нем как о цинике.
Он циник был: так жизнь его прожита
В сиянье добрых слов и добрых дел,
Так сердце было всей земле открыто,
Был щедрым он и восхвалять умел.
Он циник был: могли прочесть вы это
На лбу его в короне седины,
В лазури глаз, по-детски полных света,
В устах, что для улыбки рождены.
Он циник был: спеленутый любовью
Своих друзей, детишек и родных,
Перо окрасив собственною кровью,
Он чутким сердцем нашу боль постиг...
В советское время к произведениям Теккерея обращались такие мастера перевода, как Михаил Алексеевич Дьяконов, Мария Федоровна Лорие. Ими воссозданы по-русски "Ярмарка тщеславия", "Пенденнис", "Генри Эсмонд". Немало писали о Теккерее и советские критики - В. В. Ивашева, А. А. Елистратова, Н. А. Егунова, Д. С. Яхонтова.
И все же, несмотря на эти усилия, Теккерей до сих пор остается "великим незнакомцем", встреча с которым еще только должна состояться. Не странно ли, что в полном собрании сочинений А. В. Луначарского всего несколько ссылок, и то незначительных, на Теккерея. Удивительно, что автору "Ярмарки тщеславия" не нашлось достойного места в курсе лекций критика по истории западноевропейской литературы.