В том факте, что именно в 1935 г., после двух очень мрачных фильмов, Фейдер обратился к произведению, в котором пытался утвердить оптимисти-ческое, жизнеутверждающее мироощущение, несомненно, сказалось нарастание общественной энергии, связанное с победой Народного фронта.
В середине 30-х годов прогрессивные силы Франции, сплотившись вокруг рабочего класса и коммунистической партии, нанесли решительное поражение реакции и фашизму. В ходе антифашистской борьбы выковывалось широчайшее единство демократических сил, вылившееся в создание Народного фронта.
Это было началом процесса, который Морис Торез охарактеризовал впоследствии как «переход национальной ответственности от одного класса к другому». Теряя социальную опору внутри страны, крупная буржуазия делала ставку на силы международного фашизма, стремилась к дезорганизации экономической жизни страны, проводила политику национального предательства.
Социальная изоляция крупной буржуазии сопровождалась ростом антибуржуазных настроений среди самых различных слоев французского народа. Все более широкие круги общества осознавали бессилие и эгоизм буржуазии, ее неспособность нести гражданскую ответственность за судьбы страны. В то же время в условиях растущей военной напряженности мало у кого вызывала энтузиазм перспектива возможных социальных и международных обострений. Это было время, когда именно фашиствующие силы делали ставку на обострение ситуации. Большинство же французов, резко отрицательно относясь к фашизму, стремилось избежать кровопролитного столкновения враждебных сил. Еще не разразилась испанская трагедия, и надежда на мирный исход казалась реальной.
В «Героической кермессе» в сложном преломлении через условно трактованные события истории Фландрии отразились настроения и иллюзии, характерные для Франции периода Народного фронта.
Действие фильма происходит во Фландрии в эпоху испанского господства. 1610 год.[48] Маленький фламандский город Бум готовится к ежегодной праздничной ярмарке ― кермессе. Кругом радостное возбуждение, лоснящиеся довольством лица, хозяйки, занятые приготовлением жирных и обильных яств. Эти кадры, как и многие последующие, навеяны полотнами фламандских мастеров XVII века.
Вместе со всем городом готовятся к празднику бургомистр города и его жена Корнелия, энергичная, хозяйственная женщина (Франсуаза Розе). Только дочери бургомистра Саскии не до веселья: отец отказывается дать согласие на её брак с молодым художником Брейгелем. «В нашем роду, слава богу, никогда не было художников и бродяг», ― заявляет спесивый бургомистр. Даже вмешательство жены, которую он втайне побаивается, не может сломить его упрямства.
Внезапно разносится страшная весть: в городе должен остановиться отрад испанцев, о зверствах которых ходят ужасные легенды. Муниципальный совет обсуждает планы спасения. Дрожащие «мужи города» не допускают даже мысли о возможности защищаться с оружием в руках. Перетрусивший бургомистр не находит ничего лучшего, как притвориться мертвым.
Тогда судьбу города берут в свои руки женщины во главе с бургомистршей. Они гостеприимно встречают испанцев, поят их вином, укладывают в свои постели. На торжественной арке, воздвигнутой в честь кермессы, девиз «Фландрия и свобода» заменяется надписью «Добро пожаловать, наши гости!»
Испанцы в восторге, женщины также очень довольны: испанцы оказались такими мужчинами, которым вялые, пышнотелые фламандцы в подметки не годятся! Вражеская оккупация, так страшившая жителей города, выливается в веселым праздником. Бургомистрша поселяет в своем доме испанского командующего, герцога Оливареса и, пользуясь его благосклонностью, добивается распоряжения обвенчать Саскию и Брейгеля.
На следующий день испанский отряд продолжает свой путь, не причинив городу никакого вреда, если не считать опустошений, произведенных в женских сердцах. В знак благодарности за гостеприимство Оливарес освобождает город от налогов на год вперед.
Кинематографическая пресса единодушно приветствовала «Героическую кермессу» как шедевр изобразительного мастерства. Действие фильма целиком развертывается в искусственном фламандском городке, построенном художником Лазарем Меерсоном близ студии Эпинэ. Архитектура, детали обстановки и костюмов, мельчайшие аксессуары ― все было подобрано, выверено и приведено к единству с величайшей точностью. Мизансцена, композиция кадра, освещение, подбор материалов, манера поведения актеров и т.д. ― все это создает у зрителя впечатление, будто перед ним ожившие картины прославленных фламандских и голландских мастеров. Чуть приметный элемент стилизации способствует созданию исторической дистанции.
На протяжении всего фильма мы живем в другой эпохе и не ощущаем ни музейного холода, ни академизма. Зритель никогда не забудет ни испанских всадников, бешеным аллюром проносящихся по улицам фламандского городка; ни увиденных с птичьего полёта мирных пейзажей Фландрии, окутанных серебристой дымкой утреннего тумана (операторы Страдлинг и Луи Паж); ни движения испанской колонны, мерную и грозную поступь которой подчеркивает музыка и медленно вздымающиеся крылья ветряных мельниц.
«Героическая кермесса» могла бы стать острой антибуржуазной сатирой. В ней содержится немало метких выпадов против трусости, бессилия, эгоизма бумских горожан и бесстыдного приспособленчества их «мудрых жен». Тонкой иронией отмечены сцены, где насмерть перепуганные мужчины прячут оружие в хлебах, в брюхе толстых рыб и грудах прочей снеди, заявляя при этом, что «речь идет о высших государственных интересах». В действительности их заботит только сохранение собственной шкуры и собственного имущества.
Деньги, выгода, доход ― этим «святым» словам подчинены помыслы и поступки бумских буржуа. Когда мясник приходит к бургомистру сватать его дочь Саскию, разговор идет о количестве свиней и баранов, которых мясник обязуется покупать у будущего тестя. После того, как этот «основной» вопрос урегулирован, согласие на брак дается автоматически, оно подразумевается само собой.
Следует ли удивляться, что и в отношениях с испанцами соображения выгоды оказываются решающими. Вот кабатчик, который обеспокоен тем, что веселье испанцев приобретает слишком шумный характер: ведь в городе траур (по случаю мнимой смерти бургомистра). Но стоит жене шепнуть ему, что испанцы платят звонкой монетой, ― и его колебаниям приходит конец.
Фильм остроумно высмеивает военную фанфаронаду бумских буржуа. Для этой цели режиссер использует групповой портрет, который в XVI-XVII вв. сложился как традиционная форма эстетического утверждения независимости и гражданской гордости бюргерского сословия.
Бумские бюргеры, одетые в парадные мундиры офицеров стрелковых рот, проводят на главной площади города ежегодные стрелковые соревнования, а затем позируют в помещении ратуши для группового портрета. Кинокамера ехидно подмечает их неуклюжесть, неумение носить мундир и обращаться с оружием. Нам видна нелепость и натянутость их поз, когда, разместившись вокруг праздничного стола, они предоставляют художнику запечатлеть их облик «для потомства». В фильме тщательно подобраны «снижающие детали» (мухи, налетевшие на сладкий пирог, и мешающие офицерам сохранить приличествующий случаю важный вид) для раскрытия мнимой воинственности и показной самоуверенности бравых бюргеров.
Фейдер заимствовал композицию кадров и живописное решение этого эпизода у знаменитых групповых портретов Франса Гальса, но одновременно резко изменил психологические характеристики персонажей. Если великий голландский художник отмечал энергию, чувство собственного достоинства свободных бюргеров, то Фейдер, двести лет спустя, подчеркивает напыщенность, самодовольство, ничтожество спесивых буржуа. Так, обратившись к классическим образцам изобразительного искусства, режиссер переосмыслил их с позиций современности. В образах фламандских бюргеров он увидел черты, характерные для современной буржуазии.
В известном отношении фильм Фейдера оказался пророческим, ибо в нем было предугадано социальное поведение французской буржуазии, которая несколько лет спустя станет на путь соглашения с гитлеровскими захватчиками.
48
Сам Фейдер назвал 1610 год, подчёркивая, что действие фильма происходит после заключения перемирия 1609 года между Испанией и Нидерландами. Однако тщетно было бы искать точных хронологических соответствий между этой датой и событиями в жизни таких действующих лиц фильма, как художник Ян Брейгель и герцог Оливарес.