Крученых-издатель. В истории отечественного книжного дела он произвел настоящую реформу со своими «писанными от руки книгами»: литографическими, гектографическими, даже — автографическими, — поэт работал рука об руку с Казимиром Малевичем, Михаилом Ларионовым и Натальей Гончаровой, Владимиром Татлиным, Ольгой Розановой (книжные наклейки-коллажи самого Крученых 1916–1917 годов — прекрасные образцы малевичианской школы в изоискусстве).
Столетие со дня рождения Алексея Крученых удалось отметить в 1986 году лишь в Херсоне, — благодаря большим усилиям литературоведа С. М. Сухопарова. В методической рекомендации, изданной по этому случаю, приведено в пересказе содержание моей телеграммы на адрес юбилейной комиссии: «Именно последние достижения в изучении творчества А. Крученых позволили поэту и переводчику Геннадию Айги поставить его имя в ряд выдающихся имен европейского искусства ХХ века — Хлебникова и Малевича, Маяковского и Аполлинера, Бретона и Пикассо». Это мое убеждение я повторяю и здесь.
Несколько слов — о предлагаемой подборке. В 1961–1967 годах я неоднократно записывал на магнитофон мастерское чтение Алексеем Крученых его стихотворений. Большинство из этих произведений, напечатанных полвека назад, Крученых продолжал перерабатывать, — таким образом то, что сохранилось в магнитофонной записи, можно считать
окончательными авторизованными текстами, с которыми я и сверил машинописные перепечатки. Стихотворение «Любовь тифлисского повара», «Велимир Хлебников в 1915 году» и стихи 1942–1953 годов печатаются впервые.
Дыр бул щыл
убешщур
скум
вы со бу
р л эз
1913
е у ю
и а о
о а
о а е е и е я
о a
e у и e и
и e e
и и ы и е и и ы
1913
те ге не
рю ри
ле лю
бе
тьлк
тьлко
хо мо ло
ре к рюкпль
крьд крюд
нтпр
иркью
би пу
1913
из-под земли вырыть
украсть из пальца
прыгнуть сверх головы
сидя идти
стоя бежать
куда зарыть кольца
виси на петле
тихо качаясь
1913
Любовь тифлисского повара
Маргарита,
твой взор и ледяные бури
острей, чем с барбарисом абxазури,
душистей молодого лука
сверx шашлыка,
но, как полынь, моя любовь горька,
ч и x а ю, сам не свой
р ы ч у н а в з р ы д, —
потерял я запаx вкусовой.
Уже не различаю чеснока,
острой бритвой мне сердце режет
молодая луна —
твоя золотая щека.
Страдаю, как молодой В э р т э р,
язык мой, —
г о л ы й д ь я в о л, —
скоро попадет на вэртэл!..
Шен генацвали, шен черимэ,
М э р и м э!
Бросаю к твоим сливочным ногам
бокал с к о л б а с о й
и утопиться
бегу
в Куру —
ВЕСЬ ГОРЯЩИЙ
и босой!
1918, Тифлис — февраль 1964, Москва
В полночь притти и уткнуться
в подушку твоей любви
— Завтра уеду в Москву! —
Освободятся сЕльтерские ноги мои,
ими, как локтем пропеллера, взмахну!
сто лет с тобою проживши
не позабыл о Ней Единой.
ЧЕРЕЗ закорючки капусты, по крышам,
летит мой дух лебяжий
На — фта — линный!
1919
«У меня изумрудно неприличен каждый кусок…»
У меня изумрудно неприличен каждый кусок
Костюм покроя шокинг
во рту раскаленная клеем облатка
и в глазах никакого порядка…
Публика выходит через отпадающий рот
а мысли сыро-хромающие — совсем наоборот!
Я В ЗЕРКАЛЕ НЕ ОТРАЖАЮСЬ!
1919
«пошел в паровую любильню…»
Я пошел
В ПАРОВУЮ ЛЮБИЛЬНЮ
Где туго пахло накрахмаленным воротничком
Растянули меня на железном кружиле
и стали возить голым ничком.
Вскакивал я от каждого соприкосновенья
как будто жарко ляпали
СВИНЦОВЫМ ВАРЕНИКОМ!
кивнули — отрубили колени
а голову за
Шили
В ЮБКИ БАЛОН.
. . . . . . . . . . .
и вот развесили сотню девушек
ВЫБЕЛИТЬ ДО СЛЕЗ НА СОЛНЦЕПЕКЕ
а в зубы мне дали обмызганный ремешок
чтоб я держал его пока не женюсь на безбокой
только что вытащенной
ИЗ МАЛИНОВОГОваренья!..
1919
Стосковалась моя железка по кислице салату
и стукальцам небылиц
и закинув несгораемую хату
ввысь подымаюсь как накрахмаленная певица!
Забросил я память от жажды нового —
дыма и шипа бугорчатых машин
негра кочегарно-танцующего голого,
без пиджака… испола! Терпентин!
АРМАТУРЮ! В ТАНЦЫРЬ ЗАКОВАННЫЙ
над пропастью взлетаю как пученье морской буркоты —
И ДЕВЫ ВЛЮБЛЕННЫЕ ДО КОСТИ ИЗЖЕВАНЫ
ПОСЛЕДСТВИЯМИ КРАСОТЫ!..
и вот собрались все
телесными ерзая выступами
коленями пригнули меня к земле
в лоб мягко выстрелили
чмок! квю!
будля умрюк!
1919
«Я прожарил свои мозг на железном пруте…»
Я прожарил свои мозг на железном пруте
Добавляя перцу румян и кислот
Чтобы он поправился, музка тебе больше
Чем размазанный торт
Чтоб ты вкушала
Щекоча ноготком пахнущий терпентином (смочек)
Сердце мое будет кувырком
Как у нервного Кубелика
СМЫЧЁК