— И вот, — продолжал американец, — несколько лет назад у нас на этой почве возникло одно судебное дело. Фирма Даббс построила завод по выработке бензина из нефти. Фирма Кросс подает на нее в суд на том основании, что патент на данный способ получения бензина — крекинг-процесс — принадлежит фирме Кросс. А это значит, что фирма Даббс не имела права строить завод и теперь должна уплатить фирме Кросс огромные деньги. Конечно, платить никому не хочется. Фирма Даббс нанимает известного адвоката, тот идет к экспертам, все вместе копаются в старых патентах. Что именно они находят, держится в секрете. О процессе много пишут в газетах, результат будет широко известен — значит, есть смысл кое-что поберечь и до дня суда. И вот этот день наступает. Адвокат фирмы Даббс простирает кверху руку, в которой зажат небольшой светлый листок, и провозглашает:
— Иск фирмы Кросс неправилен. Патент на крекинг-процесс, выданный в Америке в 1915 году, был выдан по ошибке. За двадцать четыре года до того патент на аналогичное устройство для получения из нефти бензина взял русский инженер Владимир Шухов.
Фирма Даббс выиграла дело. Соперникам было отказано в иске. А мы, то есть представители нефтяных кругов Соединенных Штатов Америки, заинтересовались. Как это в вашей отсталой стране был взят патент на такое замечательное дело, как крекинг-процесс… И вот мы здесь, чтобы задать вам несколько вопросов. Нас интересует и юридическая сторона, и чисто личная. Почему вы, являясь владельцем патента, который мог бы принести вам огромные деньги, ничего не предприняли, чтобы их получить? И Даббс, и Кросс очень богатые фирмы. Тем не менее, деньги от использования патента на крекинг-процесс столь велики, что они перенесли спор даже в зал суда. А в ваших руках было все — и вы ничего не сделали, чтоб разбогатеть. Вот это нам непонятно, и мы просим объяснить.
— Объяснение очень простое. Кому нужен был бензин в тот год, когда я получил патент на его производство? Из трех пудов нефти добывали один пуд керосина, а все остальное — и бензин в том числе — считалось отходами. Верно, с помощью моего аппарата можно было из оставшихся двух третей получить дополнительно бензин. Но спрос на него возник гораздо позже, когда в большом количестве появились автомобили.
— Вы и тогда могли построить нефтеперегонный завод.
— Ну что бы я стал делать с нефтеперегонным заводом? — устало сказал Шухов. — Я математик, человек, который занимается приложением этой науки к разным отраслям техники. Мои формулы, расчеты, чертежи, сооружения — вот чем всегда была наполнена жизнь для меня и что я бы никогда не променял на звание капиталиста. Мне семьдесят лет, но, доведись начать жизнь снова, я прожил бы ее так же. Теперь по существу патента. Скажу откровенно, я не ставил своей целью получение бензина, наоборот хотел обеспечить больший выход керосина. Нефтеперерабатывающая промышленность в то время носила ярко выраженный керосиновый характер Установка для перегонки нефти с разложением благодаря высокой температуре и давлению — так мы назвали ее с соавтором, моим товарищем по высшему техническому училищу Сергеем Гавриловым — к должна была увеличить выход керосина. Но капиталистам в России патент этот показался ненужным Доходы и без того, слава богу, неплохие. От добре добра не ищут. Зачем тратиться, ставить опыты? Так они рассуждали.
— Но почему же вы не поехали в Америку, не попробовали заинтересовать наших промышленников?
— Для меня главным было найти и предложить этот способ. Осуществление его в широких промышленных масштабах потребовало бы огромных сил и энергии. Я предпочел потратить их на то, что меня интересовало больше всего на свете, — на мои инженерные работы. Деньги — это ведь совсем не самое главное в жизни.
— У нас так не считают, — пробормотал американец.
— Гораздо важнее заниматься тем делом, каким ты хочешь и должен заниматься. И не изменять самому себе. Тогда на склоне лет ты сможешь считать, что прожил хорошую жизнь. Я всегда занимался любимым делом, и считаю, что лучше прожить бы не смог.
— А Бортон, который двадцать пять лет спустя после вас повторил ваше изобретение, разбогател.
— Ну что ж, если он забросил всю свою научную работу и все мысли обратил на то, как бы выгодней пристроить свое изобретение, то я ему не завидую. Я свои деньги тратил на книги. К сожалению, моя библиотека в начале революции сгорела. Но свидетельством того, что работа моя не пропала, является сам факт вашего прибытия ко мне. А также многочисленные письма относительно отдельных деталей моего аппарата, которые пришли из Америки перед самым вашим прибытием. Судиться из-за этого патента нет смысла — он давно уже по законам о сроке давности перестал быть собственностью одного человека или фирмы, а стал всеобщим достоянием. Но есть и другие способы вознаграждения изобретателя, кроме денежных. Совет нефтяной промышленности нашей страны постановил: процесс крекинга в России отныне именовать процессом Шухова, а бензиновый завод, построенный на основании моего патента, назвать Завод имени Шухова. И давайте закончим разговор на эту тему. Еще раз повторяю: я не хвастаюсь, я говорю о разном понимании жизни. У ваших компаний есть деньги, но они вынуждены вести отчаянную борьбу друг с другом. У меня капиталов нет — теперь в нашей стране их в частных руках нет вообще, — но я раньше был нужен только промышленникам, чтоб обогащать их, а теперь нужен своей стране, народу. Мне семьдесят, а я работаю так, как никогда. Огромные нефтепроводы — я мечтал о них пятьдесят лет, — мосты, мачты линий электропередачи, промышленные сооружения… Да я никогда не представлял себе такой энергии и размаха.