— Зачем нам изобретать? — сказал инженер Совримович. — Надо воздвигнуть перемычку. Так делается всегда и везде…
— А я думаю другое. — Василий Иванович Пуговкин встал, в волнении начал крутить ус.
Графтио вспомнил, как этого человека с огромным опытом кессонных работ, строившего мосты через Енисей и Оку, промышленные и портовые сооружения, не хотели признавать старые инженеры. Даже письмо писали: не хотим подчиняться человеку без диплома. Ничего, признали, когда работа пошла.
— В дно реки, — произнес Пуговкин, — опускаются железобетонные кессоны, от одного берега до другого. Они образуют как бы зубья гребенки. Это и будет основа плотины. А между ними поставим щиты, и таким образом полностью перегородим реку…
— Да где мы возьмем такие огромные кессоны? — удивился Совримович. — Вы представляете, какого размера и веса они должны быть? Какой кран их поднимет, какое судно перевезет?..
Графтио молча слушал, постукивая по чертежу то одним, то другим цветным карандашиком. Наконец спорящие утихли, повернули лица к Графтио.
— Решение, которое мы сейчас должны принять, — начал Графтио, — особенное. Оно может определить судьбу всего Волховстроя. Вы знаете: мы не только возводим сооружение — мы ведем борьбу за то, чтобы нам позволили довести эту огромную работу до конца. К нам постоянно приезжают комиссии; все вы часто общаетесь с людьми, которые входят в их состав. Выводы, которые они делают, нередко бывают для нас весьма скверными. Стройку надо законсервировать — вот мнение, которое обсуждается зачастую в самых разных сферах после приезда очередной комиссии. Да, все мы, здесь собравшиеся — и каждый рабочий на строительстве, — знаем, что в нашей только-только поднимающейся стране лишних денег нет. Знаем не хуже любого представителя любой комиссии и то, что Волховстрой стоит очень дорого. Именно поэтому, говорят наши противники, надо оставить стройку, подождать, пока страна станет богаче. Именно поэтому, возражаем мы, надо строить, ибо то государство богато, где вырабатывается много электроэнергии, производится много машин. Предприятия Петрограда ждут волховский ток, чтоб сделать резкий рывок. Волховстрой окупится очень быстро, к тому ж вызовет промышленный подъем целого края. Боюсь, однако, что наши аргументы убеждают далеко не всех. Но мы ни в коем случае не должны допустить, чтобы стройка была остановлена. Да, действительно, перемычка — способ более изученный. Но это займет год, а такого срока у нас нет. За это время стройка может быть остановлена. Если же мы опустим кессоны в дно реки, законсервировать стройку окажется уже невозможным, Река будет «испорчена» для судоходства. — Графтио улыбнулся. — Принимаем решение — кессоны. Как только они будут готовы, опустим в реку. Это потребует очень немного времени. Таким образом мы сэкономим целый год…
«Хитрость» инженера Графтио
Стапель[8] в длину равнялся 45 метрам, а в ширину — 8. На этой огромной опоре сооружали сразу два кессона — каждый по 400 тонн весом. 10 таких кессонов должны были перепоясать бурный Волхов. Но какой корабль сможет вывезти эту тяжесть на середину реки, какой кран поднимет и опустит в воду? Генрих Осипович никогда не занимался проблемами водного транспорта, но в самых разных областях техники он накопил столько знаний, что мог разобраться в сложных вопросах. Он не спешил принимать решение сразу, долго обдумывал, никакими другими делами в это время его старались не занимать. И выход был найден.
Стучат топоры на верфи в 40 километрах от стройки; местные мастера, привычные к сооружению деревянных судов, взялись за две огромные баржи — понтоны. Мостовой кран обопрется одной опорой на одну баржу, другой на другую и поднимет кессон. Вот решение, которое принял Графтио. Выполнять его он поручил Каюкову, местному жителю — человеку почти неграмотному, но замечательному мастеру.
Тук да тук! — стучат топоры. Жители этого лесного края с топором не расстаются — и дом срубить, и ложку сделать — на все у них инструмент один. Виртуозы могут, положив руку с растопыренными пальцами на чурку, мгновенными ударами топора между пальцев расколоть чурку на равные части.
Каюков привел свою «эскадру» из двух барж-понтонов на стройку. Но сразу за перевозку кессонов не взялись — ждали, пока изготовят кран из толстых бревен. Металлическими были только цепи да лебедки.
Решающие
И вот он настал — день решающей операции. Накануне слышались глухие взрывы, из реки поднимались фонтаны, а мужики ловили оглушенных сигов. Это водолазы расчищали дно реки от валунов, чтобы баржи не зацепились. Ранним утром 4 октября 1923 года огромное сооружение из двух барж, на которые опирается кран, тихонько двинулось по реке. Двигателей нет: от барж к опорам временного моста тянутся тросы. Рабочие на обеих палубах крутят лебедки, тросы наматываются, и огромное сооружение медленно-медленно движется. Другие способы Генрих Осипович отверг. Буксиру не одолеть такую громадную тяжесть. Течение в этом месте бурное, скорость его достигает семи верст в час. Оно просто снесет баржи с краном и кессоном. А авария роковым образом отразится на строительстве. Чтобы поднять кессон, потребуется столько сил и средств, что придется просто остановить стройку. Да, на огромный риск пошел инженер Графтио.