Выбрать главу

Ленин».

Всего две недели прошло после опубликования статьи — и 4 января 1922 года Совет Труда и Обороны по инициативе Владимира Ильича обсуждает вопрос о строительстве тепловозов в нашей стране. Принято постановление: строить.

Это была уже самая настоящая действительность. К работе подключались теплотехнический институт, наркомат путей сообщения, другие организации.

Спустя самое короткое время — 27 января 1922 года — Владимир Ильич пишет в Народный комиссариат путей сообщения и Госплан: «…Крайне желательно не упустить время для использования сумм, могущих оказаться свободными по ходу исполнения заказов на паровозы, для получения гораздо более целесообразных для нас тепловозов…» А председатель Госплана Глеб Максимилианович Кржижановский получил от Ленина письмо, в котором были такие строки: «…Надо подумать о том, кому поручить проведение немедленного практического исполнения…»

Искать такого человека не пришлось.

Своими руками

— Угадайте, что это такое?

Мальчик лет двенадцати положил на гранитный цоколь картонную коробку. Он только что вышел во двор большого петербургского дома; товарищи подбежали к нему. Мальчик был худощав, невысок, узкоглаз. Он недавно пришел из гимназии и не успел даже еще снять форму, лишь фуражку и ранец оставил дома.

— «Табак, сигары и папиросы. Лаферн. Невский, 16», — прочли мальчишки надпись.

— Это мне отец дал. Там внутри совсем другое, — сказал владелец коробки и снял крышку.

На дне лежали листья разных деревьев — выпуклые, с мельчайшими прожилочками, но желтые, тихо звенящие. Металлические, очень-очень тонкие, тоньше настоящих. У некоторых даже загибались края.

— Это мой гербарий. Я его сам сделал, Вот дуб, вот ива, вот клен…

— Не лги, Яша, — возразили ему. — Такие листья на Невском продаются.

— А вот сам! — запротестовал Яша. — Мне отец подарил гальваническую мастерскую и показал, как делать гербарий. Надо сначала получить восковой отпечаток настоящего листа, покрыть его графитом и подвесить в ванну.

— А в ванне что?

— Медный купорос и серная кислота. Медь будет осаждаться на отпечатке, вот и получится лист.

— А графит зачем?

— Чтоб ток проводил. Это меня отец научил. Мы с ним еще скульптуры зверей будем делать. Он все умеет. Телеграфную линию Хабаровск — Владивосток прокладывал, теперь строит мол в Кронштадте.

— Подумаешь, гальваническая мастерская! Мне отец скоро ружье купит…

— А мне — лошадь с коляской.

— А мы за границу поедем.

Яша знал: мальчишки не врут. Дом, расположенный в одном из лучших районов Петербурга — на Каменноостровском проспекте, — населен богатыми людьми. Ну и пусть! Разве можно сравнить готовую вещь с той, что сделана собственными руками? Коробку принесли из магазина; развернул ее — вот и все. А тут надо долгими часами готовить электролит, восковой состав; не дыша, осторожно, чтобы получить однородный слой, наносить мягкой кисточкой графитную пудру.

Всём отцы дарят подарки, но Модест Васильевич Гаккель дома перестает быть полковником инженерных войск, он становится как бы товарищем, с таким же волнением ожидающим, когда первый отпечаток покроется медью.

— А меня зато отец в Кронштадт возьмет. Посмотреть на портовые работы.

— Подумаешь!

Яков побледнел, сжал кулаки.

— Яша! — раздался звучный голос. Во двор входил коренастый человек в военной форме.

Отец! Яков бросился к нему.

— Папа, они не верят, что мы с тобой поедем в Кронштадт…

— Во-первых, никогда не жалуйся на своих друзей, — сказал Модест Васильевич, — во-вторых, зачем же доказывать на словах — пусть едут вместе с нами.

— Прямо сейчас?

— Ну разумеется.

Мальчишки, услышавшие разговор, приуныли. «Нас не отпустят», — зазвучали тоскливые голоса. «Скажите — со мной», — улыбнулся Модест Васильевич.

Мальчишки разбежались по своим квартирам. Через пять минут небольшая компания выходила из ворот. «Тпру!» — закричал проезжавший мимо извозчик. «К пристани, на Восьмую линию, — сказал Модест Васильевич, повернулся к мальчикам. — А ну, залезайте».

Канал на дне моря

Пароход «Луч» медленно разворачивался. Уходили назад военные суда, набережная Васильевского острова, массивное, с двенадцатиколонным огромным портиком здание Горного института. Был ясный день ранней осени.

— Мы с вами поедем по Морскому каналу, — сказал Модест Васильевич. — Он прорыт с Гутуевского острова в устье Невы, а потом идет по Финскому заливу. Это удивительное сооружение — канал на дне моря. О нем мечтал еще Петр Великий, а закончилась его постройка только год назад — в 1883 году. Что видно справа по борту?