Здесь «играл», если был в клане, что прошел от нулевого уровня хотя бы до третьего, у тебя есть устойчивые друзья, вход в игру которых у тебя отмечается в особом окошке, есть противники, с которыми ты поклялся рассчитаться, когда накачаешь лэвел и приобретешь оружие получше.
Потому я, чтобы не увязать в красочном игровом мире и не втягиваться в сложнейшие взаимоотношения игроков, кланов, альянсов, торговли и аренды, всегда предпочитал играть в стратегические рилтаймки. Там я, как бог, смотрю сверху на города и страны, веду крохотное племя из одного-двух первых поселян, что строят хижину из простых прутьев, учу их охотиться, рубить лес, добывать сперва золото, а потом и более сложные металлы.
Учу строить настоящие дома, засевать поля, выращивать урожаи, налаживаю добычу железной руды, строю кузницы и оружейные, создаю первые отряды самообороны, а потом уже и войска. Все это время расширяю город, подчиняю новые территории, строю там города, соединяю торговыми караванными путями, увеличиваю армию и вот уже начинаю осторожное завоевание соседей, а потом и мира…
Для меня, как и для Скоффина и для многих других, решающее значение в том, что могу засэйвиться и лечь спать. Неделю не включал игру, там все застыло на том миге времени, когда вышел из нее. А зашел и начал снова расширять империю, никто НПС не обложит меня матом, что долго не был в игре, что за это время чужой клан нас перегнал, что Ваську и Генку убили по моей вине, а был бы в игре, мы всех гадов замочили бы запросто… В однопользовательской я хозяин, в байме – только активный участник.
Так что и в нашем Реальном Мире играть не буду, не стану. Это для тех, кто бизнесом не занимается. У кого не только много свободного времени, но и голова абсолютно чистая, не занятая другими мыслями. А моя мысль одна, но на всю голову: как нам выжить, как выжать из нас, очень даже не тупых, но не умеющих собраться и показать себя во всех силе, – максимум? Ибо без работы на полную останемся на уровне тех, кто очень страшится переработаться и всю жизнь тлеет, тлеет, пока не затухнет.
Рядом с нашим офисом, в доме через улицу расположено небольшое кафе, мы приучились там обедать, что подняло доход кафешников вдвое. Две девчонки, что обслуживают, похоже, и держат эту кафешку, с любопытством присматривались к новым клиентам, а когда узнали, что мы не случайные, а работаем рядом, оживились, заблестели глазками, начали двигаться быстрее и улыбаться шире.
Как обычно, сдвинув два стола, мы быстро ели, спеша вернуться в свою уютную нору, Кулиев за время обеда обычно не раскрывал рта, то ли неприлично, то ли боялся, что кусок выпадет и кто-то схватит, зато Секира ухитряется есть быстрее всех и еще беспрерывно тараторит обо всем на свете, что значит – о байме…
– В баймах человек честен, – заявил он невнятно с набитым ртом, быстро проглотил и продолжал: – В рилайфе, он постоянно в маске. Он одевается так, как принято, говорит то, что положено, делает вид, что любуется Джокондой и якобы со вниманием слушает оперу, зато в байме он ведет себя… естественно. То есть сразу же хватает ружжо, меч или что-то там еще убивательное и смотрит, кого бы замочить.
Ворпед возразил:
– Ничего подобного! Я как раз больше люблю добывать ресурсы, крафтить…
– Ты не один, – отмахнулся Секира. – Но если какой гад посмеет меня там задеть хоть словом, я его тут же пришибу! Но дело не в убийствах, это уже крайности, однако в байме я не делаю вид, что мне нравится опера или что-то понимаю в японском хрякку или хрюкку.
– Хрекку, – поправил Ворпед. Подумал, сказал неуверенно: – Или хрукку?.. Ладно, пусть хрюкку, какая на хрен разница в этих хрюкках, их и сами туземцы не понимают, а только делают вид, чтоб свою косоглазость возвысить. Но в баймах, согласен, мы не прикидываемся, потому в разработке мы должны делать акцент не на условности общества, а на потаенные инстинкты человека…
Секира возразил:
– Извини-подвинься! Мораль общества и так ниже пояса. Только и слышу: секс и насилие, насилие и секс!.. да еще деньги любой ценой. А что тогда в играх? Только зарегился – и мочи всех?
Как всегда, не договорившись, повернулись ко мне. Я как раз рассматривал официантку, она принесла блинчики с мясом и наклонилась так, что я видел в глубоком вырезе платья небольшие острые груди с широкими коричневыми кругами.
– Ваша милость, отвлекитесь на минутку…
– Да трудно, – пробормотал я, – мне, как феодалу, показывают больше, чем вам.
Официантка улыбнулась поощрительно жадное внимание молодых парней льстит, ушла, демонстративно двигая из стороны в сторону тугим бесцеллюлитным задом и даже ухитряясь приподнимать ягодицы разом и по одной, явно не последняя в фитнес-группе.
Скоффин вздохнул.
– Да, ради этого стоит быть боссом…
Николай хмыкнул.
– Так только ради этого и становятся, чудак! А все остальное – тлен.
– Верная мысль, – заметил Аллодис. – Скинем шефа и сами станем ими?
Скоффин вздохнул еще тяжелее.
– Эх, если бы в шефы так просто… В семнадцатом всех до единого скинули! До сих пор от той пьянки голова трещит…
Я провожал взглядом официантку, пока она, обернувшись с понимающей улыбкой в дверях кухни, не исчезла.
– Баймы, – сказал я в затруднении, – да, это новый мир. Что хорошо и… плохо. Мы не можем ссылаться, мол, при Пушкине было вот так, потому и мы должны делать вот так. У нас нет прецедентов, а то, что есть, – это так, фотографии Люмпена. Или братьев Райт, не помню. Но Секира прав: в баймах человек не стесняется в той степени, как он связан даже при нашей свободной морали, где секс и деньги, деньги и секс… В баймах он еще… откровеннее. Потому с одной стороны надо давать возможность воевать вволю, убивать и грабить…
– Кого?
Я отмахнулся:
– НПСов, к примеру. Ими можно заселить целые области. А для любителей хардкора – схватки с себе подобными. Кроме того, нужно облегчить всякие телесные контакты. Скажете, такого в баймах еще не было? Так и байм не было, а пока только онлайновые игры!.. Да, к тому десятку движений, что есть в самых продвинутых играх, нужно разработать не меньше сотни наших собственных. Из них не меньше половины… гм… эротичного свойства. Ну, начиная с поцелуев и легкого петтинга до полного совокупления.
– И кач нужно затруднить еще больше, – сказал Скоффин и тоже оглянулся на дверь в кухню. – Или продлить лестницу.
– Лэвелов?
– Ну да. Усложнить и растянуть не от нуля до восьмидесяти, как в Линейке, где больше всего ступеней, а… скажем… до ста!
Девушка, сменив передник, появилась за барной стойкой. Аллодис фыркнул:
– Сто? Где восемьдесят, там и сто. Думаю, в шестом приложении они сами повысят кач до ста. Или до девяностого лэвела. Нет уж, если замахиваться, до сразу на сто пятьдесят – двести! А в аддонах еще повысим.
Николай не утерпел, сходил к барной стойке, якобы рассчитаться, чтобы девочек лишний раз не гонять к нашему столику, вернулся, развел руками:
– Эх, пришлось отказать такой красивой женщине…
Ворпед ахнул:
– Да ты что? Да как ты мог?.. Ну, Коля, ты и свинья, просто свинтус гигантус! А можно я сбегаю?
Он начал подниматься, Николай сказал печально:
– Иди, попытайся. Она просила сделать за нее курсовую по изменению текучести при сверхнизких температурах.
Ворпед сел, вид обалделый, пробормотал:
– А она сперва показалась такой красивой…
– Женился на красивой, – посочувствовал Николай, – оказалась – умной. И такие несчастья бывают, что делать. Ладно, чем красивее женщина, тем быстрее пролетают время и деньги, а работать надо…