Когда Валентин и Николай, щурясь от яркого солнца, выбрались наружу, стало понятно, что провал, выведший их из мрачного подземелья, находится в склоне невысокой гористой гряды, пересекающей уже знакомую холмистую равнину, на которой ветер гонял смерчики красноватой пыли.
– Никогда не думал, что буду радоваться этому пейзажу, – усмехнулся Валентин.
– Это точно, – согласился Шорин.
Остапенко поморгал, привыкая к свету.
– Надо сориентироваться, – сказал он.
– Как ты сориентируешься? – хмыкнул Шорин. – Столько под землей проплыли, и хрен знает, в какую сторону.
– Ну, почему, – возразил Валентин, – прикинуть грубо можно. У нас есть солнце, мы примерно знаем, сколько мы плыли по времени, компас работает. Подземная река петляла, но общее направление движения уходило от города, насколько я соображаю…
Он покрутил головой по сторонам и начал показывать руками:
– Смотри, я почти уверен, что мы стоим среди скал, которые видели справа от города. Сейчас, похоже, дело уже к вечеру идет, солнце двигалось так. – Он показал рукой. – Местный восток у нас там. Насколько я вспоминаю расположение домов и входа в тот чертов подвал, мы поплыли куда-то на здешний юго-запад. Значит, город у нас остался там…
Валентин, взяв бинокль, начал осматривать местность.
– Что я говорил! – торжествующе заметил он и протянул бинокль Николаю: – Вон взгляни – следы «жука». Нет, нам крупно повезло: мы этих гадов не потеряли!
Шорин посмотрел. Действительно, всего в полукилометре или около того тянулись и исчезали за низкими холмами знакомые борозды.
– Да, похоже, они, – согласился Шорин.
– Ну тогда – вперед! – предложил Остапенко.
Глава 5
Вездеход накренился и принялся резво сбегать с холма прямо на островерхие скалы. Тан-хан грубо схватил водителя за плечо.
– Что с тобой опять, Нок-аха? – прокричал он. – Совсем ополоумел?!
– Виноват, ваша милость… – По перепачканному, ссохшемуся лицу подчиненного тек обильный пот, унося с собой бесценную влагу. – Но я больше… больше…
– Что больше?! Что?
Машина наконец выровнялась, и скорость ее несколько увеличилась. До первой груды камней оставалось совсем немного, а Нок-аха, казалось, и не собирался менять курс.
– Я не могу… – почти теряя сознание, прошептал он.
– Ничтожество! – командир оттолкнул его и взялся за рычаги. – Как это делается, покажи!
Водитель издал нечленораздельный звук и вяло махнул рукой.
– С-сволочь… – с ненавистью процедил Тан-хан.
Ему самому было очень плохо – жара на этой планете стояла невыносимая. Раскаленный воздух, проникающий в отсеки шагающей машины, с каждой минутой забирал у них последние остатки жизненной энергии. Если они не выберутся из этого чертового места до вечера, то шансов на спасение не останется – они просто высохнут, как капля воды на сковородке. Но он-то терпит, он-то еще сохранил силы и трезвый рассудок! Почему же эти проклятые рядовые уже практически сдались, почему?! Вот что значит его благородное происхождение! И пусть не болтают эти проклятые либералы, будто все равны – не равны, не равны…
Командир буквально вырвал водителя из кресла, уселся сам и принялся дергать за рычаги и жать на педали. Вездеход сначала занесло, потом он замедлил скорость, повернулся и понесся вдоль линии скал. В иллюминаторах мелькали лапы, на которых передвигалась машина.
Тан-хан дрожащей рукой вытер со лба пот. Кажется, пока пронесло. Ему захотелось снять шлем, но он снова сдержал это малодушное желание. Снять шлем офицера в боевой обстановке?! Ни за что!
– Па-тола, ко мне! – позвал он своего заместителя.
– Иду, главный… – донеслось из пассажирского отсека.
– Скорее! – нетерпеливо топнул ногой Тан-хан. – Садись сюда и веди машину, а то этот придурок совсем уже не в состоянии… – Он в гневе посмотрел на скрючившегося в углу рубки Нок-аху.
– Слушаюсь, – промямлил Па-тола, сменяя командира. – Но я не уверен, что мы движемся в правильном…
– Заткнись! – устало произнес Тан-хан. – Переход должен быть где-то здесь. Следи за местностью!
Шатаясь от усталости и истощения, Па-тола отвернулся к экрану, уставившись в него невидящими глазами. «Мы все сегодня умрем, – отстраненно подумал он. – Скорее бы уж – нет сил больше терпеть…»