И я, мысленно чертыхаясь, но, не подавая вида, будто чего-то от них жду и надеюсь, отдавал им мысленно, как говорится, всё должное сполна!
И однажды, когда я беззвучно ругался по такому же поводу, всё-таки уразумел бесспорную истину, если даже друзья не собираются мне помогать, то наша страна бесповоротно вступила на тропу махрового капитализма с его хищным бесчеловечным оскалом, и в связи с этим мне всё-таки придётся менять некоторые правила собственной жизни.
В первую очередь мне стало ясно, что в условиях поголовного скотства в отношениях между людьми надеяться можно только на себя!
Придя к столь отвратительному выводу, вытекавшему из беспристрастного анализа моей ситуации, я решил устроиться куда-то хотя бы временно, ибо жить без денег ещё можно, но жить без самоуважения – никак нельзя! Без него от человека останется лишь внешняя оболочка!
Если опустить подробности о трудностях выбора вакансий из негустого набора, которые хоть в первом приближении могли оказаться приемлемыми, то станет ясно, почему я устроился работать именно водителем грузовика-хлебовозки.
В общем, дело было сделано, и настало время подвести итоги, которые едва не подвели меня самого!
Моя первая работа как дипломированного инженера-компьютерщика состояла в развозке хлебобулочных изделий по торговым точкам города. Ко всем моим неприятностям этой важной для людей деятельности, она оказалась ещё и сменной, в том числе, иногда и ночной.
С первых дней я с удивлением выяснил, что на самом хлебном месте работалось весьма трудно, хлопотно и утомительно. К тому же давил на психику неудобный график работы, заставлявший постоянно высчитывать, когда выходить на работу в тот или иной день, и какие свои дела можно успеть сделать до того.
Понятное дело, что ко всем трудностям моей деятельности, меня часто подводила старая и, как следствие, удивительно капризная машина Газ-52. Вдобавок почему-то по ночам страшила материальная ответственность, выкручивали руки высокие санитарные требования, напрягали нервы неприятные контакты с продавщицами, обладавшими непредсказуемыми манерами. Иной раз мне даже казалось, будто к ним опасно поворачиваться спиной – того и гляди, вцепятся в моё беззащитное горло!
Надо признаться, что наслушался и насмотрелся я там предостаточно, чтобы с тоской вспомнить Николая Васильевича Гоголя и позавидовать его умению литературно описывать неописуемое, в том числе, творящееся вокруг меня очень напряженное жизненное недоразумение. Ну, что за люди, в самом деле?!
К примеру, обычно днем, когда я заезжал на тротуар, чтобы подобраться к торговой точке, откуда таскать лотки с хлебом становилось значительно ближе, очередь помалкивала в ожидании разгрузки. Мне же вменялось самому перетаскивать тяжёлые лотки, выдвигая их самодельной кочергой, вести учёт, чтобы ушлые тётки ненароком не надули, и раскладывать освободившиеся лотки в опустевшем пространстве машины.
И вот так – весь рабочий день. Загрузился на хлебозаводе, и началось – туда-сюда, туда-сюда! Даже если не шоферить, то через час всё перед глазами шло кругом! И всякий раз находилась-таки хоть одна сварливая бабка, которая принималась меня учить жизни. Всё ей через меня становилось не так! Нервы-то мои и без нее струнами звенели, а если она союзников привлекала, либо противники объявлялись… Тогда страсти разгорались до шекспировских масштабов. Или до банальных потасовок, в которых мне всякий раз как-то везло не участвовать!
А если кто-то вбрасывал в очередь свежую затравку, моя общественность вдруг возбуждалась качеством современного хлеба. Он-то и впрямь хуже того стал, как мне самому представлялось, который блокадникам в войну выдавали, да только я-то здесь причём?
Знаете, если всего разок в течение каждого дня все эти заявления да потасовки терпеть, то это ещё можно вынести, а если их десять случаются, да все подряд!? Тут и в себя прийти бывало некогда!
И всё-таки я врос в свою временную должность, да ещё столь основательно врос, будто в самую постоянную. Работа – она и есть работа! Ее, любую, надо делать на совесть и с душой! Я так и поступал, потому скоро меня многие и продавщицы, и покупатели, и на заводе встречали с радостью, чем и я отвечал этим людям.
И всё же не забывал о своей мечте, потому глядел по сторонам в поисках чего-то лучшего, да всё без толку получалось. В общем, со своей хлебовозкой я влип по самые уши!