На деле всё оказалось иначе. Нули и единицы шли рваным потоком, казалось, будто сквозь меня пропускают слабый ток. Очень странно, ведь тела у меня не было. Несмотря на это, ток ощущался явственно, особенно сильно отдаваясь болью в зубах и пальцах на левой ноге.
Сигнал никак не хотел складываться во что-то осмысленное, и я раздражалась всё сильнее и сильнее. Великий переводчик и по совместительству криптограф, в голове более двухсот живых языков и около сотни мёртвых, причём часть их расшифрована самостоятельно... А тут - алфавит из двух знаков. Провала быть не должно! Хотя бы потому, что нельзя показаться глупее этого докторишки с его чрезмерным чувством собственной важности...
Меня пронзила жуткая боль. Если бы у меня были глаза, они бы вылезли из орбит. Покалывание в пальцах было ничем по сравнению с этой экзекуцией.
Эй вы там, оставьте меня в покое! Да что вы там такое делаете?
Потом до меня дошло - болит не тело, а разум. Тела нет. Не может оно болеть. Пальцы с зубами - не больше чем галлюцинация.
Что-то будто касается оголённого нерва, раз за разом. Это и есть то, о чём они говорили? Я не хочу! Верните меня в реальность! Не хочу, не хочу, не хочу! Я не выдержу больше!
Есть контакт! Есть контакт, чёрт возьми! Я не один! Приём, приём, на связи безымянный заблудившийся разум!
Куда же вы? Постойте! Подождите! Вы не можете меня бросить...
- Ничего.
- Как? Совсем ничего?
- Абсолютно.
- Вы уверены?
- Если у ваших испытуемых во время эксперимента мозги выходят из строя, значит, оборудование далеко от идеала, - вступается за меня профессор. - Вы мне чуть не угробили ценнейший экспонат... сотрудника. Как вам вообще могло прийти в голову то, что существует какая-то другая форма разума? Причём поселилась она в той системе, которую вы же и создали. Будь я на месте вашего начальства, давно бы уже отстранил вас от работы.
- Вы смотрели отчёты, - сухо отвечает противный доктор. - Оборудование не ловит в нашей системе никого лишнего сигнала, но подопытные его чувствуют. Отсюда и вывод, что там... что-то есть.
- Да, я помню. Особенно мне понравился один момент, - профессор раскрыл толстенную папку на странице с закладкой. - "Под гипнозом один из испытуемых воспроизвёл элемент кода. Полученный сегмент представляет собой осмысленную последовательность знаков, которую можно интерпретировать как текст..." Так вот, это - полнейший абсурд, и мы сейчас в этом убедились. Вы выдаёте желаемое за действительное. Вам мой совет, проверьте компьютер на вирусы, - профессор поднялся и собирался уходить.
- Вы можете подвергать мои теории сомнению, но и я в долгу не останусь. Чем вы можете доказать, что ваш сотрудник, - сказал доктор, указывая на меня, - компетентен?
Я чуть не подавилась минералкой.
- Для неё расшифровать забытый человечеством язык не сложнее, чем Жакино собрать кубик Рубика.
- Задача простая – почувствовать сигнал и расшифровать его! Но она даже этого не может, не говоря уже о том, чтобы войти в контакт с источником...
- Нанять бригаду программистов, пусть придумают, как поймать сигнал с аппарата, - бормочет первый ассистент.
- Угу, вот что нам нужно, - поддакивает второй.
- Вам нужны идеальная механическая память и идеальный дешифратор, - обрывает их профессор. - Мы предоставили вам и то, и другое, да ещё в одном лице. Полагаю, эксперимент можно прекратить.
- Нет! Мы попробуем снова, только один раз! - упрашивает доктор. – На кону моя репутация. Вы тоже учёный, поймите меня! Неужели теория не заслуживает второго шанса?
Профессор посмотрел на меня. Я поставила стакан на стеклянный столик, расплескав по пути половину воды. Надо же, прошло уже полчаса, а тремор ещё держится...
- Я не хочу.
- А надо, - сказал профессор. - Но не раньше завтрашнего дня. Дайте ей отдохнуть.
Контакт закончился, не начавшись. Пытался ли кто-нибудь раньше связаться со мной? Как-то раз я чувствовал что-то, похожее на фантомы, но решил, что это производные от моей мысленной деятельности.
А если я нечаянно создал что-то, почему бы не попытаться сделать это намеренно?
Итак, представим...
Что представить? Что я видел, кроме мрака? Кого я знал, кроме себя?
Снежная мгла, заполнившая уличный воздух, становится прозрачнее, но небо темнеет. В комнате нестерпимо жарко - батареи жарят на полную. Я встала на подоконник, чтобы открыть форточку. Задвижка не поддавалась, и я уже собиралась слезть, когда услышала резкий старушечий голос:
- Куда полезла? Спускайся!
За стеклом двери мелькнула уборщица. Вскоре она вернулась с ключом, но я уже забралась в кровать.
- Не балуйся! - сказала старуха и удалилась.
Так я и не поняла, чего она от меня хотела. Наверное, решила, что я собралась спрыгнуть с четвёртого этажа, тем самым закончив свою короткую и несчастную жизнь. Да я и поступила бы так, если бы не решётки на окнах. Может быть.
В той лаборатории, откуда меня привёз профессор, тоже были решётки. Зато комната там была оборудована не в пример уютнее - чувствуй себя как дома! Здесь же не лучше, чем в больнице.
Зачем я вру самой себе? В лаборатории тоже плохо. Спи по режиму, ешь по режиму, в любую минуту может нагрянуть толпа психологов со своими проверками, а за ними орда этих, в белых халатах, которые берут кровь, суют градусник и пичкают пилюлями... Только интерьер домашний.
Я, если честно, уже не помню точно, как должна выглядеть такая обстановка. Меня забрали из дома вскоре после того злополучного теста. Я тогда только готовилась к школе, но так никогда в неё и не пошла. Сейчас я бы уже почти её закончила.
Однажды я сказала профессору об этом. "Твои социальные способности уступают интеллектуальным, и ты знаешь это", - ответил он. - "Растрачиваясь на попытки приспособиться, твой талант быстро бы угас. Лучше скажи, как продвигается расшифровка папируса, который тебе принесли утром?"
После того, как учёные мужи прослышали о маленькой интеллектуалке, я прошла ещё один тест, уже написанный специально для меня (видимо, они тешили моё самолюбие, а тест был стандартным). Они сначала расстроились, когда я не смогла ни извлечь корень из десятизначного числа, ни вообразить многомерную фигуру, но когда поняли, что я моментально запоминаю слова и с лёту разгадываю ребусы и головоломки...
Как мама согласилась отдать меня им? Они ей, конечно, наговорили про моё сахарное будущее. А чтобы она быстрее поверила, материально её поощрили за удачное воспитание великой меня.
Почему она меня не ищет?