- Предлагаю бросить его убертянкам, пусть они его судят по своим обычаям, - сказал первый помощник, надеясь, что инопланетянки первым делом снимут с Блуминга предмет своего культа.
Когда Морган зашёл на склад, проверить, как обстоят дела у Блуминга, он увидел только обглоданный скелет в остатках одежды и с драгоценным поясом на рёбрах. Сытые убертянки сидели по своим цистернам, недобро поблёскивая оттуда пятью глазами каждая. С лазером наготове Морган подкрался к скелету и снял с его пояс. Убертянки на это никак не отреагировали, и первый помощник спокойно удалился.
Вскоре в космопорт Глизе 581с прибыл пиратско-туристический крейсер «Атлантида», где томились от скуки кибернетики, энергетики, инженеры, офицеры и простые рядовые, а также повар, доктор и полупьяный капитан. Один только первый помощник подсчитывал, сколько ему осталось денег, чтобы скупить весь мир и обустроить его по своему усмотрению, то есть правильно.
2010
Шла новогодняя ночь, и люди вовсю поздравляли друг друга, сердечно или с напускной вежливостью. В этих местах больше любят Рождество, но люди одинаковы по всему свету – им лишь дай повод. Хозяйка хостела, в котором я жил, разливала постояльцам дешевое шампанское за счёт заведения, и туристы рассыпались в комплиментах, одни на безупречном английском, другие на ломаном с жутким акцентом.
…На фоне всего этого дружелюбия никто не видел меня, не слышал меня. Мои поздравления пролетали мимо ушей, и брань, - даже брань! – уходила в небытие. Я поднялся в свою комнату – там не было моих вещей. Чисто и голо, как будто бы здесь никто не жил.
Плюнуть бы да уехать домой, но оказалось, что в заведениях прозрачен не только я, но и мои наличные. С минуту я стоял перед кассой, безуспешно размахивая купюрой перед носом у присевшего передохнуть скучного продавца, явно не радостного сидению на рабочем месте в праздничную ночь.
Мне нужны другие, видимые деньги, решил я, сняв с себя шапку и тыча её под нос прохожим, “one dollar, sir, please”, и снова всё без толку. Одна радость – на улице совсем не было холодно, иначе мои уши, как и мой язык, вскоре потеряли бы связь с миром... или не потеряли бы, а мне пора запихнуть ипохондрию в тёмный чулан. Градус ниже нуля или около того, судя по тому, что около домов и под ногами снег тает, подумать только – первый снег этой зимой случился в новом году... Только этот самый снег и слышал мои слова; слетев с губ, они отпечатывались на нём, чёткие литеры с насечками, постепенно громоздясь друг на друге и становясь уже совсем не такими чёткими.
Я поспешил к ближайшему фонарю, где начал взывать о помощи, отпечатав пять рядов серебрящихся в весёлом свете “HELP!” , никто их не заметил. Странно вообще полагать, что кто-то в праздник будет смотреть на снег под фонарём. Вялые снежинки вскоре скрыли мои призывы, и я, совершенно уже отчаявшийся, нёс абсолютную чушь, гадая, почему именно Times New Roman, а не Arial, например.
Удивлённый голос вопросил в никуда, что за дерьмо тут происходит. Вот, один из тех людей, что одиноки даже в новогоднюю ночь, небрежный и тоскливый. Он наконец оторвался от слов и вперился взглядом мимо меня. Смекнув, что теряю время, я тут же решил наладить обратную связь, отпечатав после бессмысленного “Пришла зима” безусловно полезное для меня “What’s your name and age?” Слова были чуть менее чёткими, чем предыдущие – теплело, и даже снежинки по такому случаю решили остаться в тучах. Новогодний элоун отозвался “Tim-nineteen”, и я понадеялся, что тот в достаточно сознательном возрасте, чтобы не похихикать над происходящим с телефоном в руках и сразу со всех ног броситься на ютуб или фейсбук.
Поглядывая под ноги и отступая, чтобы слова не налезли друг на друга, отпечатал ему, дескать я in problem, и мне нужна help. Тим поинтересовался, что мне нужно, и я тут же выдал ему план действий, начиная от успокаивающего послания родственникам и заканчивая расследованием происходящего вокруг. Тим недоумённо чесал репу, и я, спрашивая, что именно ему непонятно, снова опустил свои полные надежды глаза, проверить, не сбились ли буквы в моей тираде…
Букв не было, как не было и снега. Начало теплеть, и он растаял. Я стоял посреди лужи, вода в которой прикидывалась глухой. Озадаченный Тим побрёл прочь, и что-то подсказало мне, что не спешит он ни в какие фейсбуки рассказывать о произошедшем. Его, как и меня, никто не слышит, даже когда он говорит во весь голос… хотя я, кажется, мёртвый, а он вполне живой.
2013