– Скучаешь? – невозмутимо спросил он.
– Да как сказать…, – ответил я, страдальчески наблюдая, как разворачивается «маски-шоу».
– Мне думается, нам стоит избежать этой щекотливой, я бы даже сказал унизительной ситуации, – проговорил Олег Владимирович, брезгливо морща нос, кода омоновцы, стали утаскивать особенно распоясавшихся парней и девиц в холл.
– Называйте вещи своими именами, ситуация – дрянь. Сейчас начнут шмонать всех подряд. Просидим тут часов до пяти, и это в лучшем случае.
– Я тебе о том и толкую. Нам в этом сыр-боре участвовать совершенно ни к чему, – тихо проговорил он, вынимая что-то маленькое из жилетного кармана.
Это его движение заметил омоновец, что стоял в противоположном от нас углу. И вот моментально сработавшая цепная реакция, уже привлекла к нам внимание еще двух хранителей порядка. Но Олег Владимирович меня удивил. Быстрым, отточенным движением он начертал в воздухе подобие двери, стареньким огрызком обычного графитного карандаша.
Отворив эту нарисованную дверь, он впихнул меня в узкий проем, шмыгнул за мной, и резко дернув за ручку, закрыл проход прямо перед носом осоловевшего омоновца.
Я даже не представляю, что там могло начаться после нашего таинственного исчезновения. Подозреваю, что клуб закроют, навесив обвинение в распылении галлюциногенов прямо в зале.
Но не судьба третьесортного клуба волновала меня в эту минуту. Я был абсолютно убежден, что все происходящее явь! Вот только была она очень уж неправдоподобной.
От поразительной нереальности событий мне сделалось дурно. Я даже не успел осознать, что загадочный маг и волшебник в замшевом жилете и клетчатых твидовых брюках перенес меня в мою же мастерскую. Волны тяжелой, удушливой черноты поминутно накрывали меня, я барахтался в них, как утопленник, безуспешно пытаясь понять, что же произошло. В конце концов меня накрыла спасительная бессознательность.
Глава 7
Очнулся я, по-видимому, довольно скоро. За окном был кобальтовый вечер. Олег Владимирович сидел на единственном стуле и с интересом наблюдал мою реакцию.
– Только не говорите мне, что клуба и всего такого не было, – простонал я слабым голосом.
– Я и не собирался. Но впредь я рекомендовал бы тебе выбирать места поприличней. Хотя конечно, дело молодое…
– Со мной был друг – Сеня.
– О-о-о, не изволь беспокоиться, твой любвеобильный приятель сейчас в гостях у госпожи Бовари, – промурлыкал Олег Владимирович, пряча в усах лукавую улыбку.
– Откуда вы знаете?
– Просто видел, как они выходили как раз в тот момент, когда я пытался попасть внутрь.
– А что вы сами-то делали в столь злачном месте в столь не ранний час, позвольте спросить?
– Тебя искал, – просто ответил он.
– Так, ладно, – сказал я, вставая с дивана, на который меня заботливо уложили, – как вы это провернули? – я изобразил руками нечто неопределенное. – Если все, что я видел, не было сном, то это же просто магия какая-то! Волшебство!
– Пожалуй, что и волшебство, – согласился мой спаситель.
– Но это же невозможно! Такого просто не бывает!
– А синие Псоглавцы бывают, а вот этакие нимфетки с васильковыми крылами и цветами вместо волос? – он взял в руки одну из последних зарисовок, валяющихся на столе.
– Это всего лишь мои фантазии, они существуют только на бумаге.
– Так ли это? – мой собеседник вперил в меня колкий немигающий взгляд, и я почувствовал себя в эту минуту пергаментно-прозрачным.
Мне стало ясно, что этот с виду мягкий, дурашливый Санта, читает меня как открытую книгу. Да это и немудрено, ведь вся моя душа расписана в этой пыльной комнате весьма красочно, наглядно и безжалостно подробно. Чудаковатые, неземные женщины и мужчины, мифические потусторонние животные, нелепая ассиметричная архитектура и запредельные пейзажи, в которых обитал весь мой разнообразный паноптикум, как нельзя лучше иллюстрировали мой внутренний мир.
– Искусство – это всегда душевный стриптиз, – озвучил мои мысли Олег Владимирович. – Но тебе абсолютно нечего стесняться, твоя душа красива и даже поразительно чиста, как это не странно.
– Ой, давайте без моральных оценок, – грубо отрезал я, чувствуя, что вот-вот раскисну. – Как вы сделали эту дверь?
– Нарисовал, – проговорил Олег Владимирович так спокойно, будто речь шла о походе в соседнюю булочную.
– Вы надо мной издеваетесь? – страдальчески вопрошал я, уже начиная понимать, что не добьюсь удобоваримых разъяснений.
– Отнюдь, мой друг, отнюдь! Я скорее поражаюсь твоей несообразительности. Хотя гусеницы в бабочек тоже не без труда превращаются, – сказал он шепотом совсем уж непонятное, затем встал и принялся разгребать заваленный планшетами угол моей мастерской. – А вот он! – воскликнул мой чудаковатый друг, доставая Псоглавца, – Очаровательный пес! Жду, жду с нетерпением знакомства с ним и со многими другими, созданными тобой персонажами. Ты ведь не станешь отрицать, что сначала он тоже был просто нарисован, как и та дверь, через которую мы ушли из клуба. Ты его нарисовал, а через какое-то время увидел на улице города, так?