— Женившись на мне, ты полноправно войдёшь в общину, — отозвалась Мира. — И, возможно, тогда твоё проклятье перекинется на всех нас, вот чего они боятся.
— Нет никакого проклятья!
— Так докажи это.
— Что ты имеешь в виду?
— Выведи нас всех отсюда.
Я только вздохнул. Они уже много поколений бьются над этой проблемой. Старейшины, всю жизнь собиравшие по крупицам мудрость, всю жизнь имевшие дело с этой странной средой обитания, не могут найти выход. Чем я, хронический несчастливец с амнезией, могу помочь им?
Я тут же поделился с Мирой своими переживаниями.
— Я уверена, ты справишься. Ты пришёл извне.
— И какое преимущество мне это даёт?
— Я думаю, ты избранный, посланный нам свыше! — шепнула она мне на ухо.
— Опять начинается! — вспылил я. — Достали со своей потусторонней ерундой!
Кажется, Мира обиделась. Я ворвался в их патриархальный мирок со своими принципами и убеждениями, с верой в силу научных изысканий и с аллергией на всё, что нельзя пощупать и измерить. И я не собирался исправлять свою упёртость. Быть может, именно она ещё держала меня на плаву.
— Вот поэтому тебе и не везёт, — сказала Мира, скрывшись в тумане.
Цветная дымка ниспадала вертикальными полосами с небес. Сиреневые и голубые ленты тумана медленно клубились, слабо рассеиваясь у поверхности земли пушистыми облаками. Зелёный и жёлтый туман бежал вниз неспешными волнами, а розовый образовывал причудливые фигуры, сбираясь рюшами вокруг тумана других цветов. Ночь плавно переходила в утро.
Сегодня я впервые решил пренебречь официальными обязанностями. В такой замечательный день мне меньше всего хотелось разгребать вату на улицах. Было у здешнего тумана такое свойство — застывать местами по утрам, а потом хлопьями бледно-радужной ваты оседать на стенах или витать по площади, приклеивая к себе всё новые и новые пласты дымки.
И пока поселение ждало чистки улиц, единственный уборщик пошёл гулять. То ли я подсознательно мстил общине за запрет на женитьбу с Мирой, то ли мне просто было лень.
Десять минут ходьбы — и вот я уже на границе. Туман стал темнее и вязче. Оттуда я и пришёл когда-то.
Я, ослепший в облаках грязно-серого дыма, выставил руку вперёд. Идти становилось всё труднее, сопротивление нарастало, и наконец ноги мои отказались идти дальше. Я шевельнул пальцами. Нет, ещё можно протиснуться…
Я сделал ещё один шаг…
Что-то, похожее на толстый хлыст, ударило меня по руке. Я потерял равновесие и упал на землю. Комья тумана залепили мне лицо, я закашлялся. Хлыст вернулся снова, обвив меня за щиколотку, и потащил дальше во тьму. Я изловчился и ударил его. Видимо, мой соперник не ожидал отпора — хватка ослабла. Я пополз обратно, к городу, с тревогой отмечая, что слабею с каждой секундой; мне казалось, что я тону.
Я обернулся, проверяя, действительно ли я нахожусь вне опасности. Как раз вовремя — передо мной мелькнула чёрная лента. Я схватил её обеими руками и понял, что это вовсе никакой не хлыст, а противное, скользкое, липкое, жирное щупальце!
Моя хватка мигом ослабла. Я вскочил на ноги и принялся удирать, начисто забыв про сопротивление тумана, будто его и не было.
Страх снова заставил меня оглянуться. В блёклых полосах тумана шевелилось не меньше десяти чёрных лент, разом ринувшихся в мою сторону.
Никогда я ещё так не бегал. Я нёсся до самой площади, а потом свалился, скованный усталостью и ужасом.
Что-то коснулось моего плеча, я вскрикнул и ударил наотмашь. Когда зрение немного прояснилось, я увидел Миру, потирающую покрасневшую руку.
— Извини, — пробормотал я.
— Не время. Старейшины здесь.
Я поднялся на ноги. Чуть поодаль стояли самые мудрые представители общины, и они явно чего-то хотели от меня. Шестерёнки в моей голове судорожно начали шевелиться, пытаясь выдать хоть какую-нибудь правдоподобную причину моего отсутствия. Но, как назло, ничего не шло в голову.
— Мира говорит, ты бросаешь вызов туманной пелене, сковывающей наше селение, — сказал первый старейшина.
Я кивнул.
— Такое упорство в достижении цели похвально. И общине поможешь, и себе. Если ты сможешь выполнить то, что запланировал, суд старейшин позволит тебе взять Миру в жёны, — сказал второй старейшина.
— А какую пользу нам принесёт выход наружу? — вмешался третий. — Кто знает, что там? Тот мир может быть полон опасностей, он может оказаться менее пригодным для жизни. Сможем ли мы вернуться назад, если нам там не понравится?
— Да нет там ничего, — проскрежетал четвёртый. — Вся наша жизнь — здесь. Ничего извне не существует. Вся наша Вселенная — это то, что вы видите…