— Звоню, а телефон отключен. И вот что мне думать, а, Кир? Жива она там или нет? Может, своими требованиями к управляющему я ей еще хуже сделал? Хрен знает…
Я понимаю, что ехать он, как ни верти, должен. Потому, что не успокоится, пока не выяснит, что с девушкой. Я его понимаю. Теперь, когда у меня есть Катя, я его ОЧЕНЬ понимаю.
— Миш, Герасим поедет с тобой. Не надо тебе за руль сейчас. Да и вдвоем веселее.
— А как же Катя? Ты же думаешь, что Кучинский попробует…
— А с Катей буду я, — перебиваю я его. — Мы в оперу сегодня сходим, завтра на юбилей к Игнатову, а на ночь — ко мне. Короче, я ее не отпущу до понедельника. Герасим весь твой. Я позвоню ему сейчас. А Катю я сам из школы встречу, только подожди, пока Нина ей одёжку купит.
Миша согласно кивает и улыбается. Знает, как Катерина Андреевна решительно отказывалась от похода в элитный клуб.
— Да, Катерина серьезно взялась за твое воспитание, Кир. Так глядишь и одомашнишься совсем. Хотя, оно может и к лучшему. Мне уже тоже все эти показушные вечеринки надоели. А после еще и хрень всякую пишут в светских новостях, из которых о себе столько интересного узнаешь каждый раз, что волос стынет.
Я киваю в ответ, мол «согласен», пока набираю номер Герасима. Миша встает, подходит к окну, задумчиво смотрит в даль. Интересно как. Неужели встреча с той девушкой в «Нёмане» так разволновала моего нордического друга? Где его вечная ироничная улыбка и бесконечные подколки?
После разговора с Герасимом, сообщаю Мише, что наш план вступает в силу и через два часа они могут отчаливать. Вижу по напряженной спине друга, по тому, как несколько раз одергивает себя, чтобы не повернуться — хочет поговорить, но не знает с чего начать, и не уверен, что я пойму. Я все пойму, дружище. Догадываюсь, что мысли Миши о той девушке. Что ж, помогу немного, раскручу на разговор.
— Думаю, не очень-то ты сопротивлялся, когда девчонка тебя на полу раскладывала, — улыбаюсь я.
Миша разворачивается ко мне, вижу, напряжение спало и на его лице легкая улыбка. Не тороплю, жду, когда соберется с мыслями. Ну, же, давай друг, скажи, что тебя гложет. Он прохаживается по кабинету несколько минут, потом резко поворачивается ко мне:
— Я дебил, Кир. Я сразу, как приехал, к Рите завалил. Она, конечно, напряжение сняла, но меня, честно, чуть не стошнило от отвращения к себе. Права была Светлана — мужики, бля, все сволочи. Я разговаривал с ней, как озабоченная скотина, а потом еще и поехал трахать бездушную суку, от которой воротит… И она мне еще и снится…
— Кто, Рита?
— Да нет же! Эльфийка та, ёшкин кот!
— Ну, это нормально, — успокаиваю я друга. — Мне Катя тоже снится. Это потому, что я о ней думаю все время.
— Вот и я думаю.
— Так поедь, поговори, как нормальный мужик. Цветы подари, на свидание позови.
— Ха, так она и кинулась ко мне в объятия. Прям с разбегу. Видел бы ты ее — гордая.
— Может, сразу и не кинется, но ты же у нас парень настойчивый, добьешься расположения. Тут важно дать ей знать, что твои намерения серьезные. Кстати, а какие твои намерения?
Миша снова зашагал по кабинету. Думает. Я не тороплю.
— Все раньше было легко и просто, Кир, — через несколько минут задумчиво отвечает он. — Понравилась девушка — соблазнил, в койку уложил, а надоела, так и расстался, не задумываясь. А с ней не знаю, как быть… Нравится, это «да», в койку ее хочу, тоже «да»… Но есть что-то, что не дает покоя. Есть вопрос: «А что дальше?» Ну, соблазню, ну уложу, а ее отношение ко мне будет какое? Как к похотливому самцу или как к нормальному мужику? И еще, м-м… она ведь подумала, что за место в Дубравушке я потребую, чтоб спала со мной, а она, видно, этого не хочет…
— Так, давай без драматизма, Мих, — наливаю я нам с ним по 50 коньяка. — Будь, самим собой. Ты вон какой геройский поступок совершил, и она это видела, — чокаемся бокалами и я многозначительно поднимаю палец. — Не поблагодарила, но ведь это не значит, что не оценила. Дальше: ты дал ей понять, что понравилась она тебе и, что ты ее хочешь. Это плюс, а не минус. Каждой девушке приятно чувствовать себя желанной. И не спорь со мной. Я в универе читал учебник по психологии полов. Занимательная книга, скажу тебе. Так что езжай и разговаривай с ней. Зови в Дубравушку. Правильно, пусть будет рядом. И окружи заботой и вниманием: цветы, конфеты, прогулки под луной, помогай, поддерживай. Ты же сам знаешь, чего я тебя учу? Она посмотрит, оценит, будет знать, что положиться на тебя можно и довериться. Ну а тогда и сама захочет быть с тобой и сама тебя в койку позовет.
— Ладно, специалист по психологии полов, — недоверчиво улыбается он. — Ты-то как с Катей? Помогло тебе знание женской психологии? Вон как выёндриваешься, как муха на стекле.
— Я, Миш, понимаю и принимаю ее требования и желания. И сам уже не хочу прежнего образа жизни. Только сейчас понял, что самому опостылили эти тусовки с выпендрежем — кто кого круче. Мне нравится заботиться о ней, даже если она брыкается и расстреливает меня пирожными. Да, с ней не просто, согласен. Но я ее люблю, и поэтому не отступлю. Не поверишь, недавно даже подумал о дочке, и чтоб на Катю была похожа…
— А еще говорят, что сумасшествие не заразно! — шутливо восклицает Миша. — От плотного общения с тобой, смотришь, и меня этот вирус накроет.
Смеемся и допиваем коньяк. Я рад, что друг ожил. Теперь не страшно его отпускать в этот, как его, «Нёман», мля.
***
Я никогда не встречал Катю с работы. Сейчас настало время это поправить. Припарковался у школы рядом с ее машиной и жду. На сиденье рядом букет огромных белых хризантем, ей понравятся. На заднем сиденье несколько пакетов с платьями, бельем и туфельками для завтрашней вечеринки. Знаю, будет сопротивляться, но я настойчивый и хитрый — найду способ надеть на нее это все, как бы не «возникала».
Слышу, школьный звонок тарахтит и через пару минут во двор вываливают радостные галдящие учащиеся. Улыбаюсь, вспоминая то счастливое время, когда жизнь казалась прекрасной только потому, что очередная контрольная была решена на «отлично».
Выхожу из машины, вальяжно облокачиваюсь на ее глянцевый бок. Пусть оценят парня Екатерины Андреевны. А я, да, не отразим — дорогой классический темно-серый костюм тройка, модная, чуть небрежная, стрижка и двухдневная щетина «испанка». Мачо во всей своей красе.
А вот и зрители. Кучка старшеклассников замирает в сторонке, рассматривая мою физиономию. Им сейчас интересно, к кому приехал такой франт. А старшеклассницы, мама дорогая, цветник прям! Любой Арине-Марине форы дадут! И нагло так пялятся на меня. Да, недооценил я нынешних школьников.
А вот и моя Конфетка, солнечная моя. Семенит по дорожке к парковке с охапкой каких-то бумаг, хмурится, перелистывая их. На меня даже не взглянет. Отлипаю от своего внедорожника, не торопясь направляюсь в проход между нашими машинами и становлюсь возле водительской двери Шеви.
В это время Катя кликает на ключе «разблокировать» и поднимает глаза. Видит меня, замирает на секунду, а потом опасливо оглядывается. Да, милая, нас уже все увидели.
Реакция ее меня удивляет и умиляет.
— Кирилл, что ты тут делаешь?
— Приехал тебя встречать, — улыбаюсь я.
Она подходит почти вплотную и шепчет, не поднимая глаз:
— Не надо было.
— Почему? — удивляюсь я.
— Меня сейчас запишут в «интердевочки».
— Кать, — я помогаю ей открыть заднюю дверь, куда она запихивает охапку своих бумаг. — Ты в каком веке живешь? «Интердевочки» были в прошлом веке, а сейчас девушки богатых бизнесменов — это всеми уважаемая элита.
Достаю из своей машины хризантемы и вручаю ей.
— Рузанов, — снова упрекает меня невесть в чем, но букет забирает.
Я же притягиваю ее к себе и продолжаю:
— И именно так только что подумали десять приплюснутых к стеклу носов в окне учительской на втором этаже.
Катя нервно оглядывается и упрекает опять: