— Господа артисты, вы заблудились, — даже не повернувшись к нам, сообщает очкарик. Видимо узрел наше отражение в глянцевых панелях пультов управления. — Выход на сцену с другой стороны от шестого сектора.
— Славка, ты «Пушистика» уже вывел со сцены? — ничуть не смутившись спрашивает Кирилл.
Очкарик мгновенно поворачивается вместе с креслом, подскакивает и застывает с открытым ртом.
— Ой, Кирилл Иванович… Это вы? Какой классный прикид! Я не узнал вас, извините. Да, рептилия уже выехала в четвертый сектор, — тараторит Слава, пожимая руку герцогу и кивая мне.
— Отлично. Полет ему сделай и задержи на минут десять, потом можешь спускать вниз.
— Хорошо… а… что вы с ним будете делать? — подозрительно смотрит парень, поправляя очки на носу.
— Знакомиться, — усмехается Кирилл. — Не волнуйся, жив будет твой дракон. Моя девушка хочет его «приручить».
— Уау! Как интересно, — восхищается Славик, — какие у вас ролевые игры!
Я закатываю глаза от его намека.
— А-то! — игриво подмигивает герцог и снова увлекает меня в полумрак коридоров.
Через несколько минут мы находим сектор № 4 и того самого Пушистика. Я смотрю на это чудо и умиляюсь. Метра три высотой зеленый с голубыми разводами дракон вблизи не выглядит устрашающе. Его желтые глаза с вертикальными зрачками, обрамленные длинными ресницами, смотрят на нас, как мне кажется, наивно и застенчиво. Я подхожу ближе, хочу прикоснуться к нему, и тут он вдруг начинает гудеть и его крылья вздымаются.
Я от неожиданности вскрикиваю и отскакиваю к Кириллу, а тот, видимо, ожидал этого, так как сразу прячет меня за свою спину, достает бутафорскую шпагу и с геройским видом бравого богатыря наезжает на «злого дракона»:
— Ах, ты, злодей окоянный! По што королевну пугать вздумал? Ух, я тебе сейчас!
Я хохочу у богатыря за спиной и останавливаю его неудачно подобранный монолог.
— Ты еще скажи: «Отведай силушки богатырской!» ха-ха… Кирилл, ты же английский герцог. Забыл? Монолог Ильи Муромца не подходит.
— Хм, точно… — озадаченно хмыкает мой богатырь герцогской наружности.
А через минуту он преображается в этакого дворцового щеголя, приосанивается, подбоченивается, свободной рукой, поигрывает шпагой, словно дирижерской палочкой, заводит уже более подходящие разговоры. А я в отпаде, причем в полном.
— Хэй, мистер Дрэгон! Донт скэр май куин! Айл кик юр эс, факин монстер! — светским высокомерным тоном задирает рептилию мой герцог, а потом еще и добавляет. — Сан оф э бич!
Если сказать, что я ухохатываюсь — это ничего не сказать. Я уже держусь за живот в надежде, что мне удастся не умереть со смеху.
— Ну, артист… — только и могу произнести сквозь смех.
Кирилл же принимает мой комплимент с высокомерным спокойствием английского аристократа, а потом театрально раскланивается публике, то есть мне. Я в восторге аплодирую.
— Давай сделаем пару снимков с дракошей, пока его не увезли.
Мы успеваем сделать несколько фото, когда пол под ногами дергается раз, другой, и начинает опускаться. Кирилл хватает меня за талию и выводит из зоны постамента дракона. Я беспокойно озираюсь, а мой герцог мне объясняет происходящее.
— Сейчас Пушистика спустят вниз, там у него есть своя собственная комната. Все такие громоздкие декорации хранятся по секторам в подвальном этаже. С пульта Славы их всех контролировать можно: доставлять на сцену и убирать, когда уже не нужны. Там в компьютере заложены программы для всех спектаклей. Но Слава должен следить, чтобы все вовремя подавалось и убиралось, — рассказывает Кирилл, пока мы поднимаемся по лестнице куда-то на второй этаж здания, потом выше, а потом я сбиваюсь со счета.
— Ясно. А теперь куда? На крышу? — запыхавшись, спрашиваю я.
— Хм, на крыше я ни разу не был… обдумаю этот вопрос, — улыбается мой герцог. — Но сейчас мы идем на балкон. Мы же обещали Зое Максимовне аплодисменты. Как раз успеваем к арии Царицы Ночи.
— А она пищать не будет? — с надеждой спрашиваю я, пыхтя, как паровоз.
— Будет! Еще как будет! — не оправдывает мои надежды этот фанат оперы.
Я лишь безнадежно качаю головой. А Кирилл, видя, что я уже выбилась из сил, вдруг подхватывает меня на руки и довольно улыбается.
— Маленьких королев герцоги носят на руках.
А я и не спорю, обнимая его за шею, утвердительно киваю, мол «да, пора уже». А то вон, какой рельефный, чего такой накаченности зря пропадать.
Пролетев еще этаж, меня заносят на балкон и бережно усаживают в кресло. Как отсюда хорошо все видно — сцена, как на ладони. А слышно-то как! Да, опера — та еще пытка для ушей. Ну да ладно, потерплю уже немножко. И вот тут на сцену выплывает Царица Ночи в лице первого голоса Зои Максимовны. И правда, хоть и пищит, но красиво. Невольно заслушиваюсь и заглядываюсь.
Сюжет «Волшебной флейты» немного припоминаю. В академии по истории искусств проходили касательно, поэтому помню, что главный герой должен был сразиться с драконом в первом действии. Отсюда понятно, почему этот крылатый змей находился в декорациях, а вот дальше в сюжете так все запутано, что я даже основную мысль не могу припомнить. Да это и не важно. Перевожу взгляд на Кирилла. Вот кто действительно увлечен и слушает, и даже подпевает одними губами, а пальцами перебирает, как будто по клавишам рояля. Как странно… Кто бы мог подумать! Кирилл Иванович Рузанов и опера!
Смотрю на него в восхищении и совершенно другим он мне сейчас кажется. Романтик, тонкая натура, может еще и музыкант… Как же плохо я его знаю, оказывается. Построила себе стереотипный образ богатого себялюбивого амбициозного наглого мачо. А может на самом деле он совсем не такой? А еще ловлю себя на мысли, что мне хорошо с ним. Сегодняшний вечер — гора положительных эмоций: дурачества в костюмерной, шикарные наряды, потом приколы с драконом. Я давно так от души не веселилась. А с ним это все было легко и непринужденно.
И тут же накрывает мысль: я влюбилась в него! Боролась с собой, боролась и вот, сдалась. Хочу быть с ним, хочу смотреть на него, любоваться… Хочу дотронуться до него, обнять, забраться под его кружевную рубашку, ощутить теплое упругое тело. Хочу почувствовать его руки на своем…
А этот Котяра, будто прочитав мои мысли поворачивается ко мне, заглядывает в глаза… И тут я резко начинаю любить оперу, потому что горячие губы моего великолепного герцога уже касаются моей шеи, и за ушком, и на щеке, и… отвечаю на его поцелуй, горячий, нежный, властный и ласковый одновременно, заставляющий все тело томиться в сладкой неге…
Как же хорошо, сказочно, волшебно. Не мешает даже писк уважаемой примы где-то на заднем плане. Пусть себе пищит, если от этого зависит длительность такого, полного наслаждения, момента.
Но ария заканчивается, не вечно же ей звучать. А с ней и заканчивается наш поцелуй, от которого кружится голова.
Кирилл нехотя отстраняется и хрипло шепчет мне:
— Аплодисменты. Мы обещали.
Встаем и усердно хлопаем в ладоши. Что ж, пусть приме тоже будет приятно. Но как только овации стихают, звенящие женские голоса заполняют все пространство и я невольно затыкаю уши пальцами. Кирилл смеется и показывает мне на выход, мол «пойдем уже, не буду тебя мучить».
— Прости, они так кричат, я не могу… — оправдываюсь я.
— Понимаю, — сочувственно улыбается мой герцог, а потом на лице его появляется бармалейская улыбка и, подергивая бровями, он мне снова угрожает. — Следующий раз пойдем на балет.
Я закатываю глаза и качаю головой от безысходности, понимая, что таки затащит меня посмотреть на мужиков в колготках. Ладно, Рузанов, я тоже тебе придумаю что-нибудь такое же ужасающе зрелищное.