— Хочу, конечно! И непременно на рояле — мы же в опере, в конце концов! — задорно шепчу ему в ответ.
— Хм… — еще больше задумывается мой герцог и оглядывается в поисках подходящего рояля.
— Кирилл, переодеваться! Я вообще даже не представляю, как снимать это платье — на мне столько юбок и столько застежек.
Отстраняясь, оглядывает мой наряд, кивает, соглашаясь и мы отправляемся в костюмерную.
— Как же я сочувствую бедняге Бэкингему, да и вообще всем мужикам в истории. Пока доберешься до желанного тела возлюбленной…
— Зато есть время одуматься и не наделать ошибок, — оправдываю я такие нерациональные женские наряды, когда мы под ручку подходим к двери костюмерной.
Тетя Нелла встречает нас теплой улыбкой и машет своим телефоном:
— Я Ивашке ваши фото отправила.
— Хорошо. Ладно. Но только в фэйсбук и инстаграм не выкладывайте, пожалуйста, — отвечает ей Кирилл, а потом уже мне. — Ивашка — это мой папа и двоюродный брат тети Неллы.
— А что, вы уже сматываетесь? — резвая старушка явно удивлена тем, что мы прямой наводкой следуем к примерочным. — Даже Зоюшке цветов не подарите?
— В другой раз, — обещает Кирилл и скрывается за шторкой.
Я же вопросительно смотрю на тетю Неллу, мол «помогите мне с платьем».
Она вздыхает:
— Эх, жаль что вы так ненадолго. А ты, девочка, красавица, прям не хочется снимать с тебя наряд… Ох, где мои двадцать лет?…
***
Домой к Кириллу мы едем о-о-очень быстро. Вообще удивляюсь, что он все-таки останавливается иногда на светофорах. Хотя, подозреваю, что останавливается лишь для того, чтобы, сняв руку с руля, нежно потискать мою коленку. Ой, Рузанов, что ты со мной творишь?! Я уже вся теку с того самого Марлезонского балета. Никогда раньше со мной такого не было, чтобы вот так бурно тело реагировало на близость мужчины.
Вижу, как Кирилл ерзает и поправляет ширинку. Мамочки, доехать бы до дома уже скорее, а то мозг водителя сейчас явно занят не безопасностью дорожного движения, а предвкушением нашей горячей совместной ночки.
Сама рефлекторно поерзываю на сиденье, что не ускользает от внимания моего кабальеро.
— Надо было найти какую-нибудь темную подсобку… Хотя, неча королевским особам по каморкам тихариться, а, Катюш? Ща приедем, пять минут и мы дома.
И, как обещал Кирилл, через пять минут мы уже вваливаемся в его дом, прилипнув друг к другу, как две идеально подходящие половинки китайской «липучки».
«Мой», — думаю я, жадно впиваясь поцелуем в его губы, крепко обнимая за шею и обхватывая его бедра своими ногами. — Затискаю! Всего зацелую, во всех интимных местах!» Ух, какая я боевая! Сама удивляюсь. А что, надо же когда-нибудь побыть страстной до неприличия и безобразия…
Кириллу, кажется, моя дикая страсть по душе. Слышу его хриплые стоны и порыкивания, что придает мне еще больше энтузиазма.
Отдаваясь полностью чувствам и страсти, не обращаю внимания, куда несет меня мой кабальеро. Логично было бы в спальню, но когда мы на минуту отрываемся друг от друга, я с удивлением замечаю, что в комнате, в которой мы оказались, не обнаруживается кровать. Зато есть… О, это, блин, полный пипец! Это рояль! И сейчас Кирилл бережно усаживает меня на него.
— Ты серьезно? — хохочу я, нежно целуя моего любимого и желанного.
— Любой твой каприз, котенок, — шепчет мне мой любимый и желанный, отвечая на поцелуй. — Потому, что нет большего наслаждения, чем видеть твою счастливую улыбку.
— А он выдержит? — второпях расстегивая молнию на джинсах Кирилла, подозрительно киваю в сторону на вид как бы не очень крепких ножек инструмента.
— А что ему будет? — беспечно шепчет мне мой возбужденный мужчина, уже заканчивая стаскивать с меня брюки и трусики.
— Ну, расстроится… — хихикаю я и с ахом задыхаюсь, когда твердый член проникает в меня.
— Да ну! Он только обрадуется, — на очередном глубоком толчке уверяет меня Кирилл, а его стон наслаждения заставляет мое сердце трепыхаться в неподдающейся лечению любовной аритмии.
Как же хорошо, вот так чувствовать его всего снаружи и внутри. А еще очень-очень хорошо смотреть в его глаза и знать, что принадлежит он мне, только мне, всем телом и всей душой. Даже если я ошибаюсь, пусть сейчас это будет не важно. Пусть сейчас я буду счастлива, не думая ни о чем, не боясь ничего, не опасаясь, что в будущем меня может ждать разочарование.
Как же хорошо сейчас гладить, тискать, обнимать его упругое горячее тело, забираться пальцами в его кудрявые волосы, целовать его губы и принимать его твердое мужское естество с каждым его ритмичным жадным движением внутрь.
Не могу и не буду сдерживать стоны наслаждения. В конце концов, ради этого и существует процесс соития. И еще мысленно обещаю себе не сдерживаться и в остальных своих эротических желаниях.
Кириллу, кажется, мои стоны и ахи добавляют энтузиазма и он ускоряет темп. Но что такое? Кроме наших ахов и вздохов, я уже отчетливо слышу жалобный скрип музыкального инструмента, а так же ощущаю его вибрацию под своей попой. Ой, не сложился бы он от такого напора.
— Мы… сейчас… его сломаем… — удается произнести мне между рваными вздохами и стонами.
Кирилл на секунду замирает, потом подхватывает меня под попу и, оставаясь во мне, уносит к стене, где бережно усаживает на довольно широкую тумбу, в крепости которой вряд ли можно было бы усомниться. Он еще, для уверенности, несколько раз пытается пошатать этот громоздкий предмет мебели, прежде чем поднять мои колени на уровень груди, прижать меня к себе и продолжить процесс слияния двух влюбленных тел.
На этот раз ничего не угрожает сломаться под нами и я, наконец, расслабившись, ловлю долгожданные волны наслаждения. Сама не замечаю, что я делаю в момент высшего удовольствия, наверное ахаю и охаю, может кричу или рычу, но то, как кончает Кирилл, сносит мне крышу основательно. Слушала бы и слушала его хриплый стон и рык и рваные вздохи и полный сладкой истомы выдох. Чувствовала бы и чувствовала его жадные потискивания и резкие, но такие сладостные проникновения.
Волны наслаждения накатывают одна за другой, отключая мыслительный процесс и сосредотачивая всю чувствительность тела в области низа живота, когда я, обессилив, повисаю на шее Кирилла, уткнувшись носом в его щеку. Еще один мощный толчок в меня, я выгибаюсь навстречу его члену, чтобы почувствовать его еще глубже, а там внутри мощной струей уже выплескивается его семя. Он рычит и постанывает, притягивает мое лицо к своему, и жадно впивается в мои губы. Я так же жадно отвечаю ему и из последних сил сжимаю его в своих объятиях.
Воздуха не хватает и мы с громким чмоком отлипаем друг от друга, чтобы глубоко вздохнуть.
— Катюша, милая… котенок… — шепчет он, покрывая поцелуями мое лицо, а потом утыкается носом в мои взъерошенные волосы.
Расслабляюсь на несколько минут, ловя полный кайф, но мозг медленно и верно возвращает меня в реальность. И на подсознательном уровне чувствую, что произошло что-то «неправильное».
— Ты вдул в меня все по полной, — озвучиваю я то, что уже идентифицировано, как «неправильное», ведь раньше Кирилл «выпрыгивал» из меня перед тем, как кончить.
— М-м-м… — вроде как соглашается мой герой-любовник.
— Я могу забеременеть… — как-то безнадежно шепчу я, пытаясь донести до него суть проблемы.
— Забеременевай… — «дает добро» этот безответственный Котяра.
И вот же, гад такой! Даже не шелохнется. Так и держит меня, плотно прижимая к себе, и член свой из меня не достает. А я уже чувствую, как он снова там внутри затвердевает. Пытаюсь отстраниться, ерзаю и понимаю, что от моих движений он таки опять встанет в полную боевую готовность.
— Может, отпустишь меня уже в ванную
— Это не поможет. Если вдул, то уже никак не вымоешь. Так что расслабься, Катюш. К тому же я… дочку хочу.
Замечаю, что последнюю фразу он произнес совсем нежным шепотом прямо мне в ухо, при этом поцеловав в шею.
— А со мной согласовать это, прежде чем вдуть? — сержусь я, ведь не он будет рожать себе дочку, а мне придется.