Я киваю, мол «да».
— Ну, держитесь! — сочувственно хлопает меня по спине.
Я вздыхаю и пожимаю плечами, мол: «А что поделаешь? Придется держаться». Герасим уходит, а я, так и не дождавшись ответа Миши, возвращаюсь в кухню, где Наталья Сергеевна строго отчитывает мужа:
— Ну что ты взъелся, Андрей? Зачем ты так? Видишь же — люди как люди. Нормальные, хоть и богатые. Это мы с тобой…
— Хватит, Наташа! — подполковник хлопает тяжелой ладонью по столу. — Жизнь покажет, кто нормальный, а кто ненормальный. Я за дочь беспокоюсь. Знаешь, какой там у них гадюшник, в их этих «высших кругах»?! Думаешь зря за ним телохранитель ходит? Вы, бабы, видите только одну сторону медали: вон какой красавец, видный мужик, богатый, не жадный — предел мечтаний! А сколько таких видных и богатых в могилу легло?! Не задумывались? Один другого за бабло отстреливают, жен и детей не щадят!
Я стою, оперевшись о косяк кухонной двери, слушаю, молчу. Да, во многом подполковник прав. И да, за дочь волнуется, это понятно. Ловлю взгляд Катиного отца. Нет, не злой взгляд. Обеспокоенный.
— Думаешь, я не хочу для дочки хорошей жизни, в достатке и благополучии? — продолжает он, глядя на меня. — Хочу. И счастья ей желаю. Но цена этого счастья бывает слишком высока! — он переводит дыхание, наливает вино в фужеры и машет мне рукой, а потом уже спокойно говорит. — Садись, программист. Еще по одной выпьем, да поедем домой, Наташа.
Я сажусь на свой стул, беру фужер, кручу его в руке. Головная боль отступила, но слова мужчины уже другой болью отдаются в сердце.
— Вы во многом правы, Андрей Данилович, — начинаю я. — Есть в моем положении определенный фактор риска. Полностью отдаю себе в этом отчет, — поднимаю глаза на будущего тестя и со стальной уверенностью в голосе продолжаю. — Я тоже хочу сделать жизнь Кати благополучной и счастливой, поэтому, первым делом, постараюсь по максимуму исключить из нашей жизни эти факторы риска.
— Ты меня понял, программист, — согласно кивает подполковник и после паузы добавляет жестко. — Если с криминалом связан, сразу отвали от нее и не приближайся. Лучше сам, потому что если накопаю на тебя что-то — сидеть тебе однозначно. Я все сказал и ты меня услышал.
Наталья Сергеевна охает ошеломленно и закрывает лицо руками. Катя хмуро переводит взгляд с отца на меня и обратно. А мне даже интересно стало.
— А вы не подполковник КГБ, случайно? — спрашиваю я с улыбкой.
Да, именно с улыбкой, потому что мне бояться нечего. С криминалом я никогда связан не был.
— Внутренних войск, — дает он четкий ответ.
Ух, какой он серьезный дядька!
— Ясно, — спокойно отвечаю. — Копайте, если интересно. Ничего криминального никогда не делал и не собираюсь. Мой бизнес чист, как кристалл. Мы даже сотрудничаем со спецслужбами страны. Кое-какие программы для них пишем. Но это секрет, — снова улыбаюсь я.
Наталья Сергеевна встает и решительно уходит с кухни, бросая злой взгляд на мужа.
— Катя, проводи нас, — командует ей отец, поднимается и тоже уходит в коридор.
Я спокойно, не торопясь, цежу ароматное сладкое вино. Да, вкус Крыма, лета, солнца и беззаботной юности… Где мои двадцать лет?..
Глава 23
Миша
Утро после бурного международного застолья принесло легкую дрожь в руках и ноющую головную боль. Пришлось даже рюмку водки жахнуть для опохмела, после чего полегчало, но координацию движений нарушило. Мозговая деятельность тоже притупилась, и мне стоило некоторых усилий, взять себя в руки, а также взять в руки управление моей собственностью в виде гостинично-кемпингового комплекса.
Сразу после завтрака пришлось идти в офис, где на столе скопилась гора бумаг, требующая срочного рассмотрения и подписания. Быстро пробегаюсь по ним взглядом и сосредотачиваюсь только на тех документах, которые не могут ждать до понедельника.
Как только в кабинете появляется управляющий, сразу спрашиваю его: «Как там японцы?»
— Позавтракали. Медпункт оперативно предоставил им все необходимое для снятия неприятных последствий вчерашнего водко-поглощения. Сейчас они плескаются в бассейне, потом мы их в сауне попарим, потом помассажируем, потом, если захотят, прогуляются до озера, затем обед. А после обеда у них запланирована экскурсия в город. Вернутся только к ужину, и после него сразу в аэропорт их повезем. Все, как Кирилл Иванович распорядился, — бодро рапортует Константин Сергеевич.
Ах ты, мой золотой! Ах ты, мой ненаглядный! Точно, ведь Кирилл вчера во время банкета к себе подзывал и администраторов и управляющего, давал указания. Да, кстати, как он сам-то сегодня? Звоню. Телефон не отвечает. Спит еще, может быть, или с Катей воркует. Ладно, потом перезвоню.
Тем временем Михайловский продолжает:
— Кирилл Иванович просил оградить япошек от других постояльцев, так, на всякий случай. Поэтому мы не пускаем пока народ в бассейн и сауну. Могут пожаловаться. Так ты, Михалыч, их утихомирь, чтоб сильно не горлопанили. Там женщины недовольны, а они голосистые у нас.
— Скажу, что воды горячей нет, — задумываюсь я. — Ну, или есть только горячая. Короче, что-нибудь придумаю. Ты этих недовольных ко мне отправляй. Разберусь.
— Понял. Пойду, присмотрю, чтоб япошкам все радости жизни предоставили, — говорит Константин и торопливо следует на выход из моего директорского кабинета.
Продолжаю листать документы. Кое-что подписываю, кое-что откладываю. Через полчаса звоню Кириллу. Не отвечает.
Возвращаюсь к бумагам. Счета, договоры на поставку продуктов, нового белья и оборудования. Скукота. Но что поделать — работа есть работа и делать ее нужно, даже если не хочется. Мне бы самому сейчас в сауну и бассейн. Но сижу, мля, работаю.
Слышу шум за дверью. Ну, началось — сейчас повалят с жалобами, что бассейн закрыт. И точно. Женский визгливый голос требует лицезреть директора. Я сгребаю бумаги в сторону, разваливаюсь в кресле по-хозяйски и жду «выхода актрисы на сцену». Дверь с треском распахивается и в кабинет влетает средних лет женщина с колышущимися формами, одетая в обтягивающий эти выдающиеся формы спортивный костюм.
— Слушаю вас, мадемуазель, — миролюбиво улыбаюсь я.
— Вы директор? — подбоченивается она.
— Я директор, — отвечаю. — Что случилось?
— Почему меня не пускают в бассейн? Мне после тренажерного зала предписано плавание! — наступает она.
— Кем предписано? — интересуюсь я.
— Диетологом.
— А-а, значит, вот в чем дело, — догадываюсь о смысле предписания. — Ну, тогда вам надо уволить вашего диетолога.
— Это еще почему? — возмущается дамочка.
— Ну, смотрите, что у нас получается, — тоном доброго преподавателя начинаю я объяснения. — В тренажерном зале вы скинули килограмм, после этого в бассейне вы скинули еще килограмм. Так?
Она кивает, мол «так».
— А потом что? — хитро спрашиваю я.
— Что?
— Потом обед. И вы снова набрали эти два килограмма.
— Да? — озадаченно смотрит на меня. — А что же делать?
— Ну, наверное, лучше всего сделать так: сначала тренажерный зал, потом душ, потом прогулка к озеру или в лес, потом обед, после обеда опять прогулка пешочком, а потом уже бассейн. Получается: тренажерка — минус один килограмм, прогулка — минус пятьсот грамм, как минимум; ну допустим, в обед вы набрали их же, но опять же, после обеда прогулка — минус пятьсот грамм, а потом бассейн — минус один кило. Что в итоге?
— Что? — спрашивает, явно не дружащая с математикой, дамочка.
— Минус полтора килограмма! Тада-а-ам! — довольно сообщаю я.
— Правда?
— Точно! — радостно подтверждаю я и, для пущей убедительности, добавляю. — Сам так худел. Видите результат?
Она с интересом рассматривает мою накаченную стройную фигуру. Остается довольной увиденным.
— Думаете, получится? — в ее голосе надежда и жажда борьбы с лишним весом.
— Даже не сомневайтесь. И вот вам предписание.
С этими словами я делаю вид заправского доктора-диетолога и пишу на бланке с логотипом Дубравушка, типа рецепт, распорядок дня для снижения веса. Добавив после всего перечисленного еще прогулку до озера после ужина и сауну перед сном, протягиваю листок женщине.