— Здравия желаю, товарищ подполковник! — заорал я, торопясь за моей взволнованной Конфеткой.
Катя быстро справилась с замком калитки и побежала к отцу, размахивая руками.
— Папа, убери ружье! Здесь все свои! Мы помогать приехали.
Мой будущий тесть недовольно скривился, типа «ну вот, опять пострелять не дали», но ружье опустил.
Тогда только мы всей бригадой помощников вошли-таки во двор.
Когда я протянул свою конечность тестю для приветствия, он выдержал паузу, глядя мне в глаза, но руку все же подал. А потом не удержался и съязвил:
— Даже интересно стало посмотреть, как программист будет топором махать.
— А я только командовать буду, — заржал я. А что? Да, я такой вредный, чтоб он знал.
Как только мои ребята представились, тут же взялись за дело. А мне, действительно, пришлось «сидеть на телефоне», поскольку сосед Герасима сразу оценил масштабы повреждений и дал список необходимых для ремонта крыши материалов. Воскресенье, мля, ну и где сейчас все это взять?
Ребята начали снимать с крыши ветку клена, распиливать ее и колоть на дрова, а я разложил свой ноутбук и просмотрел все ближайшие магазины и склады стройматериалов. Все было закрыто. Ни один телефон не отвечал. Почти потеряв надежду, позвонил Михайловскому — может у нас там, в Дубравушке, хоть что-то осталось от последних строительных работ?
Через полчаса Константин, проверив склад, перезвонил и обрадовал. Сказал, что есть и рубероид и шифер. Договорились с ним, что отправит нам все необходимое в фургончике, который обычно используется для доставки продуктов в ресторан. Только тогда я, скинув куртку, взялся-таки помогать моим товарищам. И, наверное, не разочаровал своего будущего тестя, поскольку тот уже более добродушно смотрел на меня, когда я, вспотевший и взлохмаченный от физической работы, вошел в дом, чтобы глотнуть водички.
Пока мы с парнями работали на улице, Катя с мамой готовили ужин на всю нашу ораву. Короче, все были при деле. Только «генерал» стоял на крыльце «руки в боки», ну, или точнее, «руки на костыле».
Сосед Герасима строитель-шабашник оказался толковым мужиком и под его чутким руководством, когда прибыл фургончик из Дубравушки, мы шустро перекрыли поврежденный участок крыши. И, хотя работали мы быстро, последние гвозди забивали уже в темноте, освещая приложенные пласты шифера ручными фонариками и подсветкой телефонов.
От приглашения на ужин никто из ребят не отказался, поскольку запахи с кухни были настолько вкусными, что каждый из нас периодически сглатывал слюнки в процессе работы. Конечно, все устали и проголодались.
Разговоры за столом вели веселые, шутили, даже «генерал» меня больше не подкалывал и не грозился тюрьмой.
После ужина, выслушав благодарность от хозяев дома и отдельно от меня, моя бригада отправилась по домам. А мы с Катей, по приглашению ее родителей, остались посидеть еще. Но я пожалел об этой задержке, когда услышал ожесточенный стук капель дождя о стекло кухонного окна. Ах, ты ж! В дождь, который льет стеной, уставшему мне ехать по узким извилистым проселкам в темноте — это опасно. Даже если не я «стукну» кого-нибудь, то меня могут «стукнуть», причем хорошо, если легковая машина, а если МАЗ какой-нибудь?..
Видя мою озабоченную мину, будущая теща предложила нам с Катей остаться до утра. Пришлось воспользоваться гостеприимством.
Пока хозяйка готовила мне комнату для ночлега, мы с моей Конфеткой развалились в гостиной на диване перед телевизором и… я уснул. Конечно, а как же могло быть иначе — после физических нагрузок, да сытного ужина, пригрелся с моим теплым Котенком в охапке.
Проснулся, когда Катя заворочалась во сне, лежа у меня на груди. А с кухни доносились голоса ее родителей.
— Андрей, перестань. Что ты хромаешь тут взад-вперед? Спят они. Обнялись и спят. Ничего не делают. А что хотели, они уже все до этого сделали и тебя не спросили, — голос Натальи Сергеевны.
— Надо разбудить и отправить по комнатам, — ворчливый голос «генерала».
— Отстань уже от них. Вон, как им вместе хорошо, сладенько спится. Не мешай…
Дальнейший диалог я уже не слышал. Если меня еще не арестовали и не «поставили к стенке» за совращение милой Катюши, значит «генерал» таки смирится с тем, что его дочь засыпает в моих объятиях.
Шум открывающейся двери в номер выдергивает меня из воспоминаний и я с улыбкой наблюдаю по-детски счастливую и сияющую мою Конфетку.
— Это было — супер! — восклицает она и целует в губы, обхватив мое лицо ладошками.
Вот что мне нужно для счастья — видеть эту сияющую улыбку на ее лице и чувствовать приятные волнующие ее прикосновения.
— Вот только попа болит от этих скачек, — жалуется она, а я притягиваю ее к себе, сажаю на свои колени и руками обхватываю ее натруженную о седло часть тела.
— Массажик надо сделать, — заговорщицки подмигиваю я.
Но массажику не время было случиться. Слышим шум подъехавшей машины Миши. Ну наконец-то, приехали они.
И мы с Катей спешим гостеприимно распахнуть двери нового жилища для Светланы и ее маленького сынишки. Миша-то в курсе, что их ждало переселение, а вот девушка стоит на пороге с явным недоумением на лице.
— Свет, проходи, — Миша легонько подталкивает ее вперед, держа на руках спящего ребенка. — Вы с Пашей здесь пока что поживете. Познакомься, это Кирилл и Катя.
— И всех можно на «ты» и без отчества, — добавляю я, протягивая ей свою руку.
Она отвечает на мое рукопожатие, а потом и на Катино.
«И правда, красивая, и на Эльфийку похожа. Все, как друг говорил», — думаю я, а вслух говорю: — Нам сейчас ужин принесут. Миш, я пойду вещи из машины заберу, а ты Пашку неси в комнату, пусть спит. Покормим, когда проснется.
— Кир, доктора позови. Пусть посмотрит малого, — просит Миша, когда я возвращаюсь с сумками. — Света с ним в комнате осталась.
Я звоню нашему гостиничному доктору и она через пару минут заходит к нам в номер, неся свой медицинский чемоданчик.
Миша дает ей конверт, который получил от военврача. Она быстро пролистывает содержимое и пробегает глазами по записям, а потом кивает, мол «пойду, посмотрю ребенка».
— Судя по всему, ты Свету в свои планы не посвятил, — качая головой, обращаюсь к другу, когда доктор скрывается за дверью.
— Ну-у… э-э… частично, — мнется он.
— Так. Не понял? Ты что задний ход включил? — сержусь я.
— Да нет же, мля! — убежденно восклицает он и уже тихо добавляет. — Не было времени обсудить. Надо как-то сесть, спокойно поговорить. А тут такая кутерьма все время…
— Вот смотрю я на вас — вроде, взрослые мужики, а ведете себя, как пэтэушники, — вдруг заговаривает Катя. — На руках дитё малое у нее. Ей стабильность нужна и чувствовать уверенность, что завтра у нее будет, где жить и чем ребенка накормить. А тут в гостинице что?
— Что? — в два голоса спрашиваем мы.
— Тут же так — приехал, уехал. Где стабильность? Опять же, куда ребенка пристроить, пока сама на работе? Детсад нужен. Вот что важно. А вы о чем думаете? Сказал: «Люблю. Будешь жить здесь.» И доволен? Эх, мужики…
Мы с Мишей переглядываемся. Точно, ведь с ее точки зрения совсем другая картина вырисовывается. Видимо, проникнувшись серьезностью ситуации, мой друг вскакивает и, в задумчивости, начинает шагать по комнате.
Я молчу. Он сейчас должен сам принять решение.
Через пару минут выходит доктор.
— Состояние стабильное. Слабость только. Пусть отдыхает малыш, а завтра я его еще раз осмотрю. Питание диетическое, никаких йогуртов и молока. Кирилл Иванович, вы же насчет этого договорились уже?
— Да, — отвечаю я. — Спасибо.
Когда доктор уходит, Катя встает и направляется в соседнюю комнату:
— Вы тут обсудите ваши пэтэушные проблемы, а я пойду, поговорю со Светой.
— Ну, что надумал? — спрашиваю я друга, когда за Катей закрывается дверь.
— Риелтора завтра найти надо, — задумчиво говорит Миша, усаживаясь в кресло напротив меня.
— Вариант, как тогда у меня с автосалоном? — улыбаюсь, одобряя его решение.