— М-м-м… — довольно мычит он, прижимая меня к себе.
— Люблю тебя… — шепчу снова.
Счет времени потерялся в этой МОЕЙ спальне на этой МОЕЙ кровати. Мы гладим друг друга и тихо мурлычим нежные слова.
— Надо хоть квартиру посмотреть, — вдруг возвращается в реальность Миша. — И мне очень интересно, что ж там такое розовое или сиреневое в той детской.
Одеваемся не спеша, помогая друг другу, а потом идем по комнатам. Здесь все мне нравится, все удобно и красиво. Просто волшебство какое-то.
Заходим в детскую.
— Ну-у… — задумчиво оглядывается Миша. — Это все-таки розовый или сиреневый?
— Отличный это! Прекрасный! — восхищенно разглядываю я комнату. — В сочетании с салатовым и желтым — замечательно. И для мальчика подходит, — продолжаю восторгаться я, рассматривая стены, разрисованные стилизованным светло-сиреневым небом с нежно-желтым солнцем и с пастельно-салатовыми деревьями.
— Ты думаешь? Просто парень должен расти мужиком.
— Ага, типа «в казарме»? Миша, все хорошо, не надо перекрашивать. Когда подрастет, перекрасит сам во что захочет. А сейчас — это очень приятно и замечательно!
— Ну, как скажешь, — соглашается он.
— Мишка мой, спасибо тебе! — восклицаю я и бросаюсь ему на шею. Вообще-то, я должна была сделать это еще час назад…
***
Наблюдатели
— Нахрена ты согласился? — спрашивает бугай суетливого мужчину, сидящего в машине за рулем.
Они оба всматриваются в тускло освещенный двор добротной девятиэтажки на улице Городецкой. Их невзрачная серая иномарка стоит в темноте у самого края парковки и внимания к себе не привлекает.
— А у меня был выбор? Не знаю, чем там Кучинский прижал Шинкевича, но этот козел крепко держит меня за жабры. Ты ж знаешь, я от него не отмажусь, — нервно дергает он головой, достает из кармана очередную сигарету и прикуривает.
— Хреново, что Кучинский не заплатит, сука. Я бы вместо этой девчушки мелкой, сильно бы поинтересовался делишками того жирного мудилы, — отмахиваясь от дыма сигареты, предлагает бугай.
— У него связи. Ничего ты ему не сделаешь. Только проблемы наживешь, — кривится суетливый. — Шинкевич приказал следить за девкой — будем следить. Сиди тихо и не выдергивайся.
Бугай вздыхает тяжело, а потом удобно устраивается на переднем пассажирском сидении и закрывает глаза.
— А что за ней следить? Она и не скрывается. На работу, с работы, хахаль приезжает, увозит на выходные. Потом опять все по кругу. У меня уже зад болит и спина затекла. И я жрать хочу…
— Смотри, вон она, приехала. И глянь, тот самый внедорожник за ней. Кажется, не только мы ее пасём, а?
— Ну и что? Может знакомый ее. Она же с ним разговаривает, вон, подошла к его тачке. Трещат о чем-то, — равнодушно пожимает плечами бугай.
— Не-е, смотри, она пошла в подъезд, а он остался. И вчера он стоял тут до полуночи, и сегодня… Может охраняет ее? — суетливый нервно стряхивает пепел в окно. — Если охраняет, то с этой девкой могут быть проблемы, надо звонить Шинкевичу. А пока этот телохранитель нас не засек, отъедем-ка в соседний двор.
— Да, кому она нужна — обычная училка в школе, — хохотнув, качает головой бугай. — Что с нее взять? Если только, ее хахаль Кучинскому где-то «насолил», тогда — да…
— Вот в том-то и дело, что хахаль тот «упакованный под завязку», кажись… — говорит суетливый, заводит машину и плавно выруливает со двора.
Через пару минут их серая иномарка паркуется у соседнего дома, откуда виден наблюдаемый ими двор.
Глава 32
Миша
Вообще-то я ждал, что ее реакция будет именно такая — задумчиво-недоверчивая. Так что, был готов к нападению, но то, что это нападение будет именно такого плана — оказалось приятной неожиданностью. Она хотела меня, хотела и ждала, что вместо детских игр, я затащу ее куда-нибудь в укромный уголок и мы будем наслаждаться близостью.
Теперь, когда она не придавлена обстоятельствами, я буду делать именно так, ведь она уже выбрала меня. Или еще не выбрала? Да, нет же, выбрала, иначе у нас не было бы такой обалденной «игры в паровозики».
Хорошо, что Катя с Кириллом подобрали именно трешку с отдельной спальней. Теперь я гостить там буду часто, так что моя волшебная Эльфийка будет обласкана и зацелована до обмороков.
Улыбаюсь от предвкушения счастливой совместной бытовой и интимной жизни, сидя в кабинете Кирилла в офисе «Софтран» во время утреннего понедельничного совещания.
Кирилл бросает на меня косые взгляды. Он лютует сегодня — один из последних, выполненных компанией заказов, почти забраковали. Тут не до смеха, как говорится, а я сижу, лыблюсь, как идиот. Зато, мля, я счастливый идиот.
Хотя, нет, надо сделать строгое лицо — я ведь тоже лютую по поводу безответственной работы моих подчиненных. Насупливаю фэйс и чувствую себя еще бОльшим придурком, потому что, скорее всего, выгляжу примерно, как Иван Васильевич в роли строгого царя. Внутренне хохочу. Да, давно не испытывал реально положительных эмоций. Что ты со мной сделала, волшебная Эльфийка?
Тем временем, совещание подходит к концу и, когда последний из подчиненных скрывается за дверью, слышу голос Кирилла:
— Ты рожу свою видел?
— А что? — щурюсь я в улыбке.
— Ты ж сияешь, как неоновая «М» на крыше МакДональдса.
— Ну, — соглашаюсь я и поднимаю бровь, мол «и что тебе не нравится?»
Кирилл просит секретаршу принести нам кофе и подсаживается ближе ко мне.
— Так, что? Приняла подарок? Обрадовалась?
Я, расплываясь в еще более широкой улыбке, киваю: «Да».
— А спаленку опробовали? А-а-а, видно по тебе, что таки «Да», — ржёт этот мудила. Чего ржёт? Может, друг его, наконец-то, будет счастлив.
— Так они уже переселились?
— А что их переселять? Две сумки и пакетик «маечка». Видел бы ты лицо малого — счастья было «полные штаны», — хохочу я, вспоминая, как Пашка носился из комнаты в комнату, включал телевизоры и тридцать раз за час забирался на свою двухъярусную кровать.
— А Света? Ей-то хата понравилась?
— А то! Да, спасибо, Кир. И Кате скажи «спасибо» от меня и от Светы. Такого восторга от исследования кухонных приспособлений и аппаратов я очень давно не наблюдал в девушках.
— Готовить умеет вкусненько?
— Блинчики с кленовым сиропом — вкуснятина! Абалдеть!
— Блинчиков нет, но есть медовый торт, Михал Михалыч, — сообщает Нина, проходя в кабинет и расставляя перед нами чашки с кофе и тарелки со сладостями. — Миша, вот как тебе удается сохранять фигуру, когда ты только сладкое и «топчешь» за обе щеки, а? — спрашивает она.
А я смотрю — она поправилась и как-то округлилась во всех местах. Так беременная же — так и должно быть.
— После родов завезу тебя в свой спортзал и на тренажеры, пройдешь всю «полосу препятствий», тогда быстро скинешь наетое за год, — хохочу я. — А вообще, Нин, не переживай из-за веса. Главное, чтобы малыш родился здоровым.
— Ага, не переживай. Мужикам нравятся стройные.
— Мужикам нравятся любимые. Вот увидишь, Димос тебя на руках носить будет, даже если ты поправишься.
— Правильно, Михась, — поддакивает Кирилл. — Ниночка, Димос в тебя влюбился когда? Когда ты пластом в больнице лежала. Думаешь, из-за того, что ты там как-то супер красиво лежала, а? Нет, за то, что ты добрая, умная, понимающая и очень ми-и-илая, — тянет он последнее слово для пущего эффекта от комплементов.
Нина закатывает глаза и, мотая головой, мол «с ними невозможно разговаривать», уходит в приемную.
— Надо Димосу сказать, чтоб Нину к нам в Дубравушку привез пожить, когда она в декрет уйдет. У нас там ей будет весело. Че дома-то сидеть?
— Ага, — соглашаюсь я, отправляя в рот кусок вкусного медового торта.
— Слушай, тут такое дело, Мих. М-м-м… Герыч сказал, что за Катей, вроде как, кто-то наблюдает. Заметил он что-то.
— Бывший? — отставляю свою тарелку и смотрю на друга. — Мы же с ним решили уже. Князь же его себе в любовники взял сразу же, как мы его подловили. Он мне звонил, благодарил за «подарок».