Мы со Светой моментально сплетаемся в боевом захвате — наши руки в волосах друг друга, с явными намерениями порядить прически. Дверь распахивается и нашему взору предстает накачанный бритый на лысо мужик.
— А ну, заткнулись, суки, б…, ё…. вашу мать! — Командует бандит и бросается к тщательно изображающим бешенство нам, чтобы разнять и развести по углам.
Света не теряется и одним ловким движением руки задирает майку мужчины. Я наготове, и мой электрошокер, радостно треща, дает разряд по накачанному торсу. Мужик заваливается на спину и трясется в судорогах. А мы отскакиваем в стороны, позволяя его здоровенному телу, используя гравитацию, приземлиться со всей дури на цементный пол. Громкий звук стыковки черепа с твердой поверхностью возвещает нам, что детина таки пролежит в отключке еще долго, возможно, с сотрясением мозга. Но мы не будем полагаться на случай, мы дружно бросаемся к неподвижному телу, поворачиваем его на живот и связываем руки за спиной, перемотав скотчем его запястья для надежности раз двадцать.
— Так, один готов.
— Тряпку бы какую найти, кляп ему всунуть. Пусть молчит, сволочь! — шепчу я Свете.
Они с Пашкой начинают искать что-нибудь похожее на кусок тряпки. Я смотрю на электрошокер. Лампочка не горит, значит, надо ждать несколько минут, пока придет в боевую готовность. А у нас нет времени, нам нельзя ждать.
— Света, второго надо вручную как-то…
— Вот, мам, я нашел, — говорит Пашка, протягивая нам запачканную в строительную грязь дырявую тряпку, бывшую когда-то майкой.
Света хвалит ребенка, забирает у него кусок материи и старательно запихивает его в рот лежащему на полу бандиту. Завершив свои нехитрые действия, она поднимается, подбоченивается и говорит мне уверенно:
— Вручную, так вручную. Этот здоровенный, а второй был по комплекции чуть поменьше. Справлюсь. Ты, главное, потяжелее что-то возьми и шандарахни по голове, когда я его на пол брошу.
Я по-быстрому выдергиваю из обломков ящика увесистую деревяшку с торчащими из нее гвоздями, беру ее в обе руки, как биту в бейсбольной игре и киваю, мол «готова».
Она закрывает приоткрытую дверь в подвал, подпирает ее спиной и кивает мне: «Можно».
— Давай, трахни эту суку! — ору я, начиная новый спектакль.
— А-а-а-а! Уйди, урод! — орет Света во всю глотку. И так по кругу — я ору: «Трахни ее! Так и надо этой суке!», Света орет: «Уйди от меня, сволочь! Не трогай!»
И в конце концов, наш спектакль таки имеет успех. Снова слышны шаги за дверью. Толчок. Света держит дверь. Еще толчок.
— Эй, Бугор, открой, твою…, ё…! Ты чё там творишь!? Нам же сказали, не трогать девок пока что!
Еще толчок и уже сильнее. Света отходит от двери и прижимается спиной к стене. На следующий толчок дверь полностью распахивается и бандит по инерции делает два торопливых шага внутрь помещения, где Света каким-то хитрым образом хватает его и, перебросив через себя, припечатывает к цементному полу. Как только она отстраняется, я со всех сил дубашу бандита по башке. Он не двигается и мы понимаем — мужик в отключке. Сразу же проделываем то же, что и с первой нашей жертвой.
— Смотри, у него пистолет, — показывает Света, держа его руки, пока я орудую скотчем.
Мы застываем на минуту, но решение приходит быстро. Вытаскиваю оружие из-под ремня брюк бандита, осматриваю — Макаров. Меня папа когда-то учил стрелять из такого, еще когда служил. Говорил, что в жизни может пригодиться. И вот оно — пригодилось.
— Ну что, пошли к третьему? — спрашиваю я Свету, снимая пистолет с предохранителя и передергивая затвор.
Она удивлена, видно, не ожидала, что я умею обращаться с оружием.
— У меня папа военный следователь, — поясняю я. — Научил меня в детстве. Ну что, пошли?
Света берет себя в руки, а также берет за руку Пашку.
— Только сначала я, тихонько, а вы потом, — шепчу я, крадучись поднимаясь по крутой лестнице.
Слышу, работает телевизор. Шагов и мужских голосов не слышно. Значит, если есть тут кто-то, то только один. С лестницы, ведущей в подвал попадаем сразу в кухню. Оглядываюсь — никого. Делаю жест Свете, мол «остановитесь», а сама тихонько подхожу к дверному проему, ведущему из кухни в комнату. Выглядываю — там никого. Но резкий шорох откуда-то из-за стенки заставляет мое сердце ухнуть в пятки. И, несмотря на то, что в руках у меня оружие, мне страшно, ведь я понимаю, что выстрелить в человека вряд ли смогу. Или смогу? Даже не знаю. Но лучше бы обойтись без кровопролития.
Характерный звук, опустошающегося по естественным причинам человеческого тела, подсказывает мне, где именно находится еще один из похитителей. Туалет задержит его на несколько минут. Что ж, у нас есть время найти выход.
Стремительным ниндзей пробираюсь к противоположной двери кухни и выглядываю в нее — гараж, причем незапертый. Вот повезло!
— Ключи от машины, — шепчу Свете и мы начинаем рыскать по карманам одежды, что висит на вешалке и небрежно брошена на стулья.
— Нашла, — сообщает она, тихонько вытаскивая связку ключей из кармана одной из курток.
«Надо бы третьего обездвижить», — подсказывает мне здравый смысл, но я смотрю на дверь в гараж и сладкая надежда быстрого спасения заглушает умные мысли. Света тоже пару секунд колеблется, но потом мы все устремляемся на выход. Около дома находим два внедорожника. Пиликнув электронным замком, определяем, какая машина нам нужна и рвем к ней со всех ног.
— Кать, ты за руль! — говорит Света. — Я водить умею, но очень плохо.
Я киваю и мы рассаживаемся по сиденьям. Пистолет в руке мешает и я, отъехав несколько метров от дома, выбрасываю его в окно.
— Там, у поворота на шоссе есть пост ГАИ. Я видела его, когда нас сюда везли. Нам бы до него добраться, — говорит Света и прижимает к себе сына.
Пашка молчит и обнимает маму. «Удивительно хладнокровный ребенок — ни разу не заплакал и не заистерил», — думаю я, наращивая скорость. Но по проселочной разбитой дороге особенно не разгонишься даже на внедорожнике.
Нас трясет на ухабах и я не решаюсь еще больше увеличивать скорость, хотя понимаю, что времени у нас в обрез. Проезжаем поля и деревеньку в несколько покосившихся домишек. Уже стемнело, фары высвечивают только несколько метров впереди от машины. Боюсь влететь в большую яму — тогда мы тут застрянем вообще.
Смотрю в зеркало заднего вида — погони нет. Это хорошо. Может успеем удрать. Должны успеть!
Через несколько минут доезжаем до развилки и я притормаживаю.
— Света, здесь куда?
Оглядываемся — вокруг темно, лес, поля, оставшаяся сзади деревенька.
— Быстрее думай, вспоминай! — умоляю я ее, нервно барабаня пальцами по рулю.
— Туда, — показывает Паша влево, вытянув руку. — Я помню, там был запах плохой. Мы его проезжали.
Я вглядываюсь в темноту и, действительно, вижу нечто наподобие низких бараков — ферма. Там могут быть плохие запахи от животных. Поворачиваю влево и набираю скорость. Проезжаем ферму, тускло освещенную одиноким фонарем, а дальше лес. Это хорошо — в лесу наш автомобиль трудно заметить. Но моей радости на смену быстро приходит отчаяние. Как только мы минули полосу леса, слева замаячили фары автомобиля, а потом еще и включилась мигалка на его крыше.
— Вот сволочи! — ору я, а у самой уже слезы катятся из глаз. — Они наперерез нам прут!
— Катя, гони! — кричит Света, прижимая сына крепче к себе. — Вон, уже видно шоссе и пост ГАИ!
И я, млять, гоню. А что делать? Уже не обращаем внимания, что наш внедорожник подбрасывает на ухабах, и что мы уже на грани истерики. Я гоню! Я жму на педаль газа и молюсь Богородице о спасении.
Пост ГАИ с вышкой и прожекторами приближается, но так же приближается догоняющая нас машина с синей мигалкой. Через несколько минут под визг тормозов выворачиваю на асфальтированный участок дороги, ведущей к шоссе. А еще через пару минут влетаем на всех парах прямо к вышке, где я резко торможу. Останавливаемся прямо под прожектором, где нам машут своими черно-белыми палками люди в форме с яркими желтыми полосами на жилетах.
Мы спасены! Мы спасены!? Или не спасены?! Я ничего не понимаю!