Периодически я слышала, как кто-то скребется в коридоре, и, когда рассказала об этом Анне, она махнула рукой:
– Не обращай внимания, это Клаус. Рано или поздно он покажется… Он у нас немного диковатый, этакий одинокий разбойник.
Интересно, когда же он объявится? Помыв посуду и убедившись, что после меня на кухне остался порядок, я поднялась в комнату и взялась за уроки. А когда оторвалась от алгебраических уравнений и истории Войны за независимость, был уже вечер. Потянувшись, я заметила, что укушенный гекконом палец покраснел и слегка пульсировал. На всякий случай стоило заклеить его пластырем… Пусть будет зеленый, как ящерка, подумала я, выходя из комнаты.
Я подошла к ванной и потянулась к ручке. Однако, прежде чем я успела за нее ухватиться, она сама опустилась, щелкнул замок, и дверь открылась. Я подняла голову и обнаружила, что стою под прицелом черных глаз. По спине пробежала дрожь. Я невольно отступила назад, а Ригель невозмутимо стоял в дверном проеме; капли воды стекали по его плечам, в ванной еще клубился пар, вероятно, он только что принял очень горячий душ.
Его присутствие подействовало на меня удручающе: в животе опять возникло неприятное ощущение.
Когда же я научусь игнорировать Ригеля и не нервничать, глядя в черную бездну его глаз, от которых, казалось, невозможно спрятаться? Это были глаза Творца Слез. И неважно, что они не были светлыми, как в легенде. Глаза Ригеля таили в себе опасность.
Он прислонился плечом к косяку, макушкой почти касаясь притолоки. Вместо того чтобы уйти, скрестил руки на груди и стоял, глядя на меня.
– Мне нужно в ванную, – сухо сообщила я ему.
Капли продолжал стекать по голым плечам Ригеля, делая его похожим на демона-искусителя на краю адской бездны. Я содрогнулась, представив, как сейчас войду в этот туман и исчезну в нем навсегда…
– Входи, – сказал он, не двинувшись с места.
Я посмотрела на него строго, с упреком, чтобы он наконец перестал валять дурака.
– Почему ты так себя ведешь?
Я не собиралась играть в его игры, я хотела только, чтобы он прекратил надо мной издеваться и оставил в покое.
– Как?
– Ты сам прекрасно знаешь. По-другому ты себя никогда и не вел.
Ригель ни во что меня не ставил. И я впервые осмелилась на прямой разговор. Наши отношения всегда строились на молчании и недоговоренностях, на его сарказме и моей наивности, на его атаках и моих отступлениях. Я не пыталась понять причины его поведения, предпочитала просто держаться от него подальше. По сути, это даже нельзя было назвать отношениями.
Ригель приподнял уголок рта в насмешливой улыбке.
– Я тебе не мешаю.
От возмущения я сжала пальцы в кулак.
– Ты этого не сделаешь! – выпалила я со всей решимостью, на какую только была способна. Мой голос прозвучал чисто и искренне, поэтому, наверное, Ригель сразу помрачнел.
– Не сделаю что?
– Сам знаешь! – отрезала я. От эмоционального напряжения я даже встала на цыпочки. Что управляло мною сейчас – упрямство или отчаяние? – Я не позволю тебе сделать это, Ригель. Ты ничего не испортишь. Слышишь?
Рядом с ним я выглядела жалкой маленькой девочкой с пластырями на пальцах, но смотрела ему прямо в глаза, потому что всей душой хотела защитить свою мечту. Я верила в человеческую доброту и чуткость, в силу ласкового голоса, но Ригель будил во мне эмоции, о которых я не подозревала. Все происходило, как в той легенде…
Ригель больше не улыбался, его темные глаза были прикованы к моим губам.
– Повтори еще раз, – тихо пробормотал он.
Я процедила сквозь зубы:
– Ты этого не сделаешь!
Ригель пристально смотрел на меня, потом скользнул по мне изучающим взглядом, и я опять ощутила, что теряю уверенность в себе, к горлу подступила тошнота. Он как будто медленно ощупывал меня, а в следующее мгновение развел скрещенные руки.
– Повтори еще раз, – прошептал он, делая шаг вперед.
– Ты ничего не испортишь, – пролепетала я.
Еще один шаг.
– Повтори…
– Ты ничего не испортишь…
Чем больше я повторяла, тем ближе он подходил.
– Еще, – безжалостно шептал Ригель, пугая и лишая меня последней смелости.
– Ты не испортишь… Ты не… – От волнения перехватило горло, и я тоже шагнула, но назад.
Теперь он стоял прямо передо мной. Мне пришлось задрать голову, чтобы встретить его острый взгляд. Он прокалывал меня насквозь. В его зрачках малюсенькой точкой отражался закат – все, что осталось от света в мрачной бездне. Ригель сделал еще один шаг, я снова попятилась и уперлась в стену. Он наклонился и прошептал мне прямо в ухо:
– Ты даже не представляешь, как ласково и невинно звучит твой голос.