Когда он уже карабкался вверх, он увидел внизу громадные фигуры, мчавшиеся к изувеченной Машине.
Лестница осталась позади, Джек вновь был на карнизе и, не раздумывая, бросился в темноту, из которой пришел.
Так начал рушиться мир. Мир, который он знал. Обратная дорога оказалась намного опасней, чем та, по которой он шел сюда. Земля дрожала, в воздухе поднялась вековая пыль, стены трескались, вверху отваливались куски свода. По пути ему пришлось расчистить два завала, чтобы иметь возможность продвигаться дальше. В довершение ко всему все население тоннеля бросилось в паническое бегство, на ходу нападая друг на друга с многократно увеличенной жестокостью. Джек и сам уничтожил многих, освобождая себе путь к выходу из этого ада.
Наконец, тоннель остался позади и Джек поднял голову, глядя на черную сферу неба. От нее исходил холод еще больший, чем раньше, когда Джек только начинал свою миссию. А еще он обратил внимание на то, что шар чуть изменил свое положение.
Теперь можно было исполнить данное себе слово. Произнеся заклинание Ключа Величия Кольвейн, Джек в мгновение ока перенесся на берег океана, к таверне «Под Горящим Пестиком». Он зашел в эту латаную-перелатаную древнюю гостиницу, построенную из местного дерева, пытаясь припомнить, когда же она появилась. Земля дрогнула, а стены заходили ходуном, когда он спускался по лестнице, ведущей в большой обеденный зал. Потом шатание и треск прекратились и после тишины, наступившей за колебаньями земли, до Джека донесся гул голосов обедавших у пылающего жаром камина людей.
Джек направился в их сторону.
— Где я могу найти старуху по имени Розалинда? — спросил он. — Она еще обитает здесь?
Широкий гигант поднял глаза от тарелки и Джек увидел русую, кучерявую бороду и багровый шрам, пересекающий весь лоб.
— Кто ты такой? — поинтересовался он.
— Джек из Шадоу-Гирд.
Это произвело впечатление. Мужчина широко раскрытыми глазами глянул на Джека и быстро их опустил.
— Мне неизвестно это имя, господин. А вам, ребята?
Остальные пятеро обедавших хором сказали «нет», не забыв добавить «господин».
— Кто хозяин этой таверны?
— Его зовут Гаррик, господин.
— Где я могу его найти?
— За дверью в конце зала, справа, если смотреть отсюда, господин.
Направляясь к двери, Джек услышал сказанное кем-то в тени свое имя.
Миновав два лестничных пролета, Джек попал в маленькую комнатушку. Там сидел краснолицый толстяк в грязном фартуке и сосредоточенно тянул из большой кружки молодое вино. Желтая свеча, стоящая перед ним, давала мало света, но это обстоятельство не помешало Джеку отметить грубые черты опухшего от чрезмерного употребления алкоголя лица. Глаза на этом лице пытались сфокусировать свой взгляд на Джеке.
Когда попытка увенчалась успехом, толстяк задал Джеку вполне естественный вопрос.
— Чего надо?
— Мое имя — Джек, если оно тебе что-нибудь говорит. И должен тебе сказать, что мой путь сюда был очень долгим, Гаррик. Так, кажется, тебя зовут? А ищу я старуху, Розалинду. Она хотела прожить здесь срок, который ей отмерен. Ты, наверное, знаешь о ней?
Гаррик старательно наморщил лоб, всем своим видом выражая усиленную работу мысли, потом, порывшись в памяти, прищурил глаза и произнес:
— Разрази меня гром! Жила у меня одна старуха… Померла не так уж давно…
— Да-а, — протянул Джек. — Тогда не скажешь ли ты, где зарыто ее тело. Я хочу сходить на ее могилу.
Гаррик маленькими глотками допил вино, тыльной стороной ладони провел по губам, а рукавом грязной рубашки коснулся глаз, что, по его мнению, должно было означать крайнюю скорбь.
— Не тут-то было! Мы держали ее из жалости. И потом, она кое-что смыслила в заговорах и знахарстве.
Джек скрипнул зубами.
— Что же вы с ней сделали?
— А ничего. Бросили в океан. Не скажу, что это была добрая пожива для рыб…
…Джек шел к океану, а за его спиной пылала таверна «Под Горящим Пестиком», полностью оправдывая свое название.
Джек шел вдоль берега, и дрожание земли, передаваясь воде, тут же запускало в пляс хоровод звезд, в ней отраженных. Усталость давила на плечи, меч стал слишком тяжелым, хотелось плотней завернуться в плащ и прилечь, хоть ненадолго. И выкурить сигарету.
Он шел, еле волоча ноги, тонущие в прибрежном песке. Очнулся он лишь от шока, вызванного неожиданной встречей.
Навстречу ему шел он сам.
— А, это ты, душенька, — сказал он.