Билась в судорогах земля, грохотали обрушившиеся с вершин гор камни, бурлили огненные реки, тучи проливали пламя — ОН, не останавливаясь, двигался дальше и дальше.
Перед последним подъемом ОН на мгновение остановился, потеряв след. Нет, вот он… И вел туда, куда нужно.
Неприступные стены, надежная охрана…
У НЕГО не было разума. ОН не был способен на хитрость. Но у НЕГО было то одно, единственное чувство…
…Джек смотрел на восток.
— Выиграю я или потеряю, — убежденно сказал он, — но я совершил задуманное.
Эвин промолчала.
Откликнулась душа.
— Потеряешь. Будет или не будет польза для мира — совсем другой вопрос. Но ты, Джек, теряешь.
И Джек осознал — да, так оно и есть.
Небо на востоке посветлело.
Оно становилось светлей не от падающих дождем метеоритов, не от освещавшего его снизу огня вулканов, не от грозовых молний, нет. Это менялся мир, и Джек чувствовал, как все больше слабеет его Сила. Черная сфера на западе опустилась настолько, что готова была взорваться от наступающего рассвета.
Сила покидала его и неприступные стены Шадоу-Гирда начали осыпаться.
— Нам лучше покинуть башню. Время не терпит.
— Тебе-то что, душа? Ты же бестелесна. А я… Я не побегу. Эту башню рассвет не разрушит.
А далеко внизу сте́ны осыпались каменным градом, стуча по мощеным плитам площадей крепости. Одна из стен наполовину обрушилась, явив миру убранство залов дворца. Даже сквозь весь этот шум Джек различал крики челяди, пробегавшей по двору.
Земля содрогнулась вновь и башня зашаталась.
Джек произнес заклинание. Ничего не произошло.
— Ключ Величия Кольвейн опять утерян, — сказал он. — На этот раз навсегда.
Послышался рокот, напоминающий шум бунтующей весной горной реки — и дальняя сторона замка осела, подняв в воздух облако каменной пыли.
— Ты можешь не уходить, но что станет с девушкой, которую ты любишь?
Джек взглянул на Эвин. Она стояла, прижавшись к нему, и ее тепло было его теплом, ее дыхание смешивалось с его дыханием. И это было так естественно, что он забыл о ее присутствии. Но теперь он заметил, что Эвин как-то странно смотрит на него. А когда она заговорила, он услышал, что голос ее звучал не так, как прежде.
— Джек, что происходит?
Джек почувствовал, как она оцепенела на какое-то мгновение.
Потом едва заметно она отодвинулась от него. Он разжал руки, чтобы не мешать ей.
Он все понял. Магия теряет свою силу. Наложенное на Эвин заклятие уже не действует. Становилось светлей, над миром вставала заря. И она освещала самые дальние и темные уголки памяти Эвин.
Он попытался завладеть ее вниманием, желая смягчить переход сумеречного сознания к мгновенному озарению, и начал говорить.
— Да, все это совершил я. Вписанные в Уставную Скрижаль не захотели нести дежурство у Щита, сдерживая внешний холод, и я казнил их. Я думал, что всегда найду им замену. Не тут-то было. Других я не нашел. А мне одному это оказалось не под силу. Выбора не оставалось. Я разрушил Большую Машину, поддерживающую мировой порядок.
Легенды и мифы царства Тьмы возникают из того удивительного и непонятного, что на дневной стороне называют наукой. И мы уверены — мир движет Машина. Живущие на светлой стороне суеверны не меньше нас. Они утверждают, что в центре земли, среди расплавленных минералов и элементов живет дух огня. Кто из нас прав? Мудрецы и философы и тут, и там твердят, что мир иллюзорен и существует только в нашем сознании. Мне плевать на это. Чтобы понять реальность, от которой мы, по их выводам, изолированы, я и предпринял путешествие к земному ядру, вызвав там катастрофу. То, что мы видим — ее результат. Мир начинает вращаться. Приходит конец царствам Тьмы и Света. Свет и Тьма, скорее всего, будут регулярно сменять друг друга по всей планете. Что-то подсказывает мне, что Тьма найдет кое-где себе прибежище, сохранится в чем-то, к чему мы привыкли. А науки? Они, конечно, будут процветать среди тех, кто родился под светлым небом.