Джек, не медля ни секунды, откатился в сторону и, вскочив на ноги, приготовился к прыжку, стараясь опередить Боуршинна. Меч блестел в свете зари, продолжая торчать в развороченном плече, но Джек не увидел крови — на краях раны появилась только густая коричневая масса.
Джек, сумев избежать второй атаки, нанес, казалось, сокрушающий удар двумя руками, но видимых последствий он не заметил. Руки били словно по вате.
Он еще дважды уворачивался от горы злости, обрушившейся на него. В одном случае он успел нанести удар по ноге, во втором — стукнуть по затылку, когда тварь проскочила мимо.
Боуршинн все-таки схватил Джека, но тот, воткнув меч еще глубже, выскользнул из разорвавшейся туники.
Постоянно кружа, стараясь держать Боуршинна на предельной дистанции, Джек успел поднять с плит площадки два больших каменных осколка. Сделав шаг в сторону при очередном нападении, Джек попытался ударить вновь проскочившего мимо него противника одним из осколков, стараясь размозжить затылок, но… Не успев принять боевую стойку после своего промаха, Джек был смят не заставившей себя ждать очередной атакой.
Джек продолжал наносить удары камнями по голове, пока те не выпали из его рук. Ребра Джека трещали, морда твари находилась так близко, что Джек увидел свое отражение в горящих ненавистью зрачках. Джеку хотелось кричать, но сплющенные ребра давили на легкие, не давая воздуху наполнить их.
Зато он услышал крик своей души.
— Ты ошибся в выборе, Джек!
Боуршинн, чувствуя близость победы, начал крутить голову Джека с явным намерением сломать шейные позвонки.
Слезы боли, смешанные с потом, мешали видеть, но на какое-то мгновение Джек сумел заметить то, что давало надежду.
Да, волшебство пропало, побеждал рассвет. Но сумерки еще оставались. А сумерки — это тени.
Да, он уже не волшебник. Но он еще вор!
Тени и сейчас могли дать ему Силу.
В тени его не брал ни один меч. В тени он был непобедим.
Лучи восходящего солнца, проникая сквозь широкое окно бойницы в башню, сотворили длинную, густую, прекрасную, замечательную, изумительную и животворную тень.
Она лежала всего в каком-нибудь футе от Джека и звала его к себе.
Он сделал попытку дотянуться до нее. Не смог. Он выбросил правую руку, как можно дальше, в ее сторону.
Позвонки хрустели, тяжелейший пресс давил на грудь, боль пронизывала все тело…
Но старое, доброе чувство тьмы волнами растекалось по израненному телу.
Боясь потерять сознание, Джек, как мог, напряг мышцы шеи. Дарованная тенью сила помогла ему протолкнуть в родную среду руки и плечо. За ними удалось, помогая и пятками, и локтями, окунуть в тень голову…
Соблюдая последовательность последним скрылся в тени — уже сам схваченный за горло — Боуршинн.
— Джек, — услышал тот, кто носил это имя. — Где ты? В тени я не вижу тебя! Джек!
Джек появился не скоро.
Весь перемазанный кровью и чем-то коричневым и склизким, он — еле переводя дух — облокотился об освещенную солнцем каменную стену и замер.
— Джек?!
Джек засунул дрожащие руки в то, что с большим трудом можно было назвать «карманами».
— Вот, черт… — разочарованно прохрипел Джек. — Сигареты тю-тю…
Похоже, он был готов заплакать.
— Я не надеялась увидеть тебя живым, Джек.
— Ты знаешь, я тоже… Судьба сделала мне подарок… Слушай, пусть ты и не давала мне покоя, но я тебе тоже кое-что подарю. Я многое перенес, я потерял все… Чем я могу тебя осчастливить? Тем, чего ты хочешь сама. Раз так, давай…
На мгновение он прикрыл глаза. А когда открыл — рядом никого не было.
— Душа, — тихо позвал он.
Ответа не последовало.
«Тут что-то не так, — подумал он. — Значит, мы не соединились?»
— Душа, где ты? Я поступил так, как ты хотела. За подарок принято говорить «спасибо».
Ответа не последовало.
— Ты не хочешь говорить со мной? Хорошо, обойдемся без собеседника!
И Джек, отвалив от стены, повернулся к освещенному квадрату бойницы.
Косые лучи солнца освещали сотворенную им пустыню. Ветер, затихнув, сменил тональность и пел уже что-то менее грустное. Вид разрухи, еще тлеющего огня, истерзанной, исковерканной земли, — как это ни странно — был красив, красив красотой разрушения. Все терзания земли, боль, смерть, его бесчестье были — так подсказывало ему что-то, спрятанное глубоко в недрах его сознания — необходимы, в них было что-то очищающее. Смотря на дело рук своих, Джек видел то, чего раньше никогда не замечал. Все, представшее его глазам, могло измениться, стать лучше. Нет, он не был умиротворен. Он нес ответственность за зло: за разрушенные деревни, расколотые горы, погребенные под пеплом леса. Но он каким-то непонятным образом осознавал, что вскоре взойдут ростки того, что никогда не росло на этой земле. Так подсказывала его душа. Он принимал вину за все. Но то, что нес миру изменившийся порядок, не пугало его. Чередование света и тьмы должны были принести добро…