Я хотел бы перейти теперь к другому очевидному факту. С третьего стиха (Быт. 1:3) начинаются уже не эпохи, а дни творения. Ошибочно трактовать их как долгие сроки. Это абсолютно неправильно. Я не вижу никакой причины сомневаться в том, что они являются просто днями, по двадцать четыре часа в каждом. Разве стал бы Бог говорить "вечер и утро", если бы имел ввиду продолжительные по времени периоды? Если говорится о не нормальном дне, то добавление "И был вечер, и было утро…" звучало бы слишком необычно для этого. Возможно, верно, что в ходе творения Бог использовал длительные промежутки времени. В любом случае Писание оставляет для них место, хотя их описание и не дано. Вероятно, рассматриваемые шесть дней творения нужно устанавливать перед или после состояний, описанных в стихе 2. Но совершенно определённо, что хотя бы один раз (после стиха 2), а может быть и два (до и после стиха 2). Насколько мы знаем, такие периоды в большом числе следовали один за другим. Меня ничуть не беспокоит, думает ли кто-то, что этот период длился четырнадцать тысяч лет или миллионы лет. Писание оставляет достаточное место для любых геологических сроков. Это ясно с первого взгляда. Мудрости христианина не подобает отрицать факты. Зачем нам спорить с результатами исследований, на основании которых делается заключение, что прежде чем был создан Адам, перед шестью днями, существовали какие-то животные? Иначе нам придётся сделать вывод, что Бог создал большое число ископаемых окаменелостей и представил всё так, будто они однажды жили на земле, хотя действительности это не соответствует. Зачем Богу делать что-то "так, как если бы"? Находят останки животных, которые сильно отличаются от тех, о которых мы знаем сегодня. Их останки позволяют предположить, например, что они жили в болотах или при существенно более высоких температурах. Не существует никаких причин, почему мы должны были бы сомневаться в этих фактах. Я не нахожу, что христианская мудрость или вера открываются, если христианин это отрицает. Если мы не имеем никакого божественного откровения, то не может быть и речи о вере или неверии. В подобных случаях речь идёт о вещах, в которых человек должен разобраться самостоятельно (если он, конечно, в состоянии это сделать). Это вопрос знания или незнания. Говоря о науке, нельзя говорить о вере. Вера не должна иметь ничего общего с наукой, а наука – с верой. То, что должны делать учёные, так это открывать, собирать и упорядочивать факты. Тогда они могут делать выводы, которые истекают из этих фактов. Это вовсе не самонадеянно, и этим должны заниматься все, кто на это способен. Конечно, не всякий, кто собирает факты с самым большим старанием и с самым большим успехом, способен сделать из них лучшие выводы. Это может быть и так, но совсем не обязательно. Кто мудр, тот не станет говорить ничего против науки или против признанных фактов. Меня только огорчает та поспешность и очевидная враждебность, с которыми незавершённые и неполные результаты науки используют против Божьего Слова, пытаясь его оспорить. Это не мудро и непочтительно.