Названия профессий людей, занятых в обработке шерсти, — пряха, красильщик, игольник, бердник, гребенщик, полстовал, епанечник, войлочник, чулочник и другие — становились прозвищами. Известно, скажем, что оборону Москвы от Тохтамаша в 1382 году возглавил москвитин Адам, суконник. Прозвища впоследствии перешли в фамилии.
Исследователи русских ремесел все более склонны находить связь прядения и вязания с виртуозной техникой воскового литья ювелирных моделей, которой славилась домонгольская Русь. Ученым представляется, что модель делали из шнуров, толстых нитей, провощенных и сплетенных в сложный узор вроде кружев. Восковым вязанием скорее всего занимались женщины в основном на прилегающих к Уралу территориях. Там в женских погребениях рядом с прялицами и веретенами, иглами и точилками для них обнаруживали литейные инструменты.
Как самое большое везение воспринимала семья, если девка зáрна (охоча) к прядению. Чего только для этого ни делалось. К люльке новорожденной привязывали клок шерсти и веретено. Возносили молитвы к Всевышнему. Вызубривали заговоры и причеты. Блюли посты и запреты. А совсем крохе родители позволяли играть с веретеном и подражать взрослым в прядении. Девчонка еще толком не лопочет, но из бросовой шерсти силится собрать, составить нитку. К пяти — семи годам она уверенно повторяет движения матери за работой. А еще через годик взаправду выводит нить, прядет по-всамделишному. Вот вам и еще одна пряха пожаловала. Мать же ее тем временем нитку-первоученку сожжет в пепел на чистой сковороде и даст слизнуть дочке. Исподволь новообращенную пряху заставят поверить двум истинам. Кто туго навивает початок, у того на зависть складно устроится семейная жизнь. И вторая заповедь — начатое доделай. Нитки на веретене, покинутые к воскресенью или праздничному дню, неминуемо будут рваться.
За поверьями и обрядами стояла грубая проза жизни. Лишние руки с веретеном — чувствительная подмога женскому полку. Работая на семью, девочка как бы расплачивалась с родичами за хлеб-соль. И теми же пальчиками завивала-закручивала свою судьбу. Выполнив материнский урок, пряла и ткала на себя: что напрялось, наткалось, то и в приданое досталось. С приходом сватов она оденется в домотканину и покажет себя во всей красе. А если дело происходит на Новгородчине, то и во второй раз придется ей удивить умением. По свадебному обряду гостей здесь зазывают в амбар, где развешены уряды — все, что невеста изготовила за годы девичества.
В больших семьях на женской половине дома есть покои с прялками и ткацким станом. Часто пряхи работают не в жилом помещении, а в старой бане, теплом лабазе или в иной надворной постройке. Дома ли девица дни коротает, на посиделки отправится — времени на праздность нет: если сегодня гуляшки да завтра гуляшки, находишься без рубашки. И мать не дремлет, отпускает на беседы под призором взрослой родственницы и наказ дает, столько-то шерсти перепрясть за вечер. Вокруг веретена и прялки вращается молодая жизнь. На засидках случаются свидания — немило прялье, коли милого нет. Женатый, забредший на девические досветки, будет с шумом изгнан веретеном. Работа рядом со сверстницами — испытание сил, смотрины. Особый спрос с невест. В Карелии, к примеру, просватанная девушка должна спрясть и больше, и лучше, и проворнее остальных.
Завидки, страдания, ревность — несть числа сюжетам. В каждой стране — своим. Якоб ван Лоо, один из малых голландцев, в миниатюре «Снисходительная старушка» изобразил, очевидно, нередкий для позднего средневековья эпизод. Хозяйка-старушка за прялкой, а кабальеро держит девицу за подбородок. При российской строгости нравов типичнее другие сцены. Участницы вечерок принимают за честь приглашение на супрядки, пóмочь. В каком-то семействе самим не управиться с шерстью, сырье раздают по дворам. А в условленный день готовые мотки пряхи сносят к хозяевам, где ждет их угощение орехами и пряниками. Лучше не уважит сосед соседа, как позовет его дочку в свое село на гостеванье в мясоед. Эти две недели та рада попрясть для себя. С полными веретенами ноги домой сами понесут.
У женщин и счет времени велся по пряже. Нитку в каждой местности замеряют наособицу. Но исходной длиной признана численка (чисменка, чисменица) — чаще всего три оборота пряжи на мотовиле, примерно в четыре аршина (аршин = 0,71 м). У костромичей 30 числениц составляют пасму, 40 пасм — тальку. Вологодцы и пермяки, тамбовцы и ярославцы, москвичи и нижегородцы — всяк учитывает спряденное по своей бухгалтерии. Результат, впрочем, получается похожим: опытная женщина за неделю выпрядает 2–3 костромские тальки, едва ли не километровую нить.