Возвратившись к своим пустынножителям, св. Афанасий должен был искать себе безопасности в совершенной неизвестности. Потому, иногда оставлял и кров иноческий, и жил со зверями[302]. «И братии не можем мы видеть, – писал он к одному епископу, который находился в изгнании, как и он. – Свидетель Господь, что с той поры, как нас преследуют, не мог я видеть и родственников своих. Ибо чего не делают ариане? Стерегут на дорогах, смотрят за выходящими и выезжающими из города (Александрии, где были его родные), осматривают суда, бродят по пустыням, обыскивают жилища, допрашивают братию»[303]. При всем том, преданные своему Пастырю христиане александрийские находили средства доставлять ему нужныя сведения о своем положении.
Когда узнал он, что у православных отняты все церкви в Александрии, – в утешительном послании указывал им такия преимущества, которых не могли отнять у них никакие враги. «Они обладают зданиями, писал св. Афанасий, а вы имеете веру Апостольскую. Они владеют местом, но чужды истинной веры; a у вас отнято место, но в вас – вера. Разсудим, что более: место, или вера? Ясно, что вера ваша. Кто же более потерял, или кто имеет более? Тот ли, кто обладает местом, или кто – верою? Хорошо и место, когда в нем проповедуется Апостольская вера. Свято и место, когда там обитает Святый… Возвратит нам Бог и церкви, – мы веруем этому: а теперь не заменяет ли нам их вера»[304]? – Особенную заботливость возбуждали в Пастыре беззащитныя девственницы, которых неистовствующие враги подвергали поруганиям, ранам, смерти, и не позволяли даже погребать умерших. Св. Афанасий писал и к ним несколько утешительных посланий. К сожалению, оне не дошли до нас[305].
Утешая других, великий духом Афанасий сам не искал утешения от людей, но требовал от них только справедливости. Не успев лично объяснить Государю несправедливости тех обвинений, по которым ариане хотели представить его врагом благосостояния общественнаго, он послал теперь из пустыни к Императору свою апологию[306]. Здесь он раскрыл свои отношения к Императору Констансу и к возмутителю Магненцию, объяснил дело о служении в церкви, устрояемой Государем, до торжественнаго ея освящения, и почему не явился к нему, получив дозволение, котораго, впрочем, не просил[307]. Не оскорбляя Констанция и тению подозрения, – чтобы он мог верить клеветам, чтобы от него могли исходить такия несправедливыя повеления, – во всем жалуясь на своих врагов – ариан, Афанасий указывал своему гонителю легчайший выход из того положения, в какое поставили его клеветники, в отношении к защитнику православия. «Умоляю тебя, – писал он в заключение, – приими эту апологию, и возврати епископов и других клириков в их отечество и к своим церквам, чтобы, таким образом, обнаружилось лукавство клеветников, чтобы и сам ты, Государь, ныне и в день суда, имел дерзновение сказать Господу и Спасителю нашему и Царю царей Иисусу Христу: не погубих от Твоих никогоже. Вот кто строил всем козни! А я был поражен страдальческою кончиною и мучениями дев и другими оскорблениями, нанесенными христианам, и возвратил заточенных их церквам».
Вслед за этою апологиею, св. Афанасий издал другую, в которой оправдывал свое бегство из Александрии. Гонители хотели отнять у него славу подвига исповедническаго, обвиня его в малодушии, и тем хотели подорвать доверенность к нему православных чад Церкви. В опровержение такого укора, стоило только указать клеветникам на те насилия, какия причинили они церквам на Востоке и Западе. «От добрых и кротких людей никто не бегает». С другой стороны, св. Афанасий представил в своей апологии и примеры, из ветхозаветной и новозаветной истории, благоразумнаго уклонения от опасностей. Что он не изменил обязанности пастыря защищать свое стадо, доказывало и то, что он последний оставил церковь, когда вторгся в нея с воинами Сириан. – В этой апологии примечательно еще для нас суждение Святителя александрийскаго о прежних его друзьях, которых победила жестокость страданий, и заставила на время уступить своим гонителям. Поражая открыто могущественных противников, он в то-же время щадит немощь своих друзей. Ни одного слова не сказал он в упрек Осии кордовскому, выставляет на вид одни его заслуги Церкви, и достоинства, и, если упоминает о несчастном его падении, то обращает его в вину самим гонителям. Ревность о православии никогда не угашала в Архипастыре духа мира и любви[308].
302
Apolog. ad Constant. p. 318. χὶ θηρίοις συνῴχησα. О пребывании его в пустыне см. еще p. 312. 681
306
Apolog. ad Imperat. Constantium p. 295-319. Она написана в виде защитительной речи, которую св. Афанасий, по тогдашнему обычаю. намеревался произнести пред Государем. По возвращении в Египет, он присовокупил к ней объяснение – почему не представил ея лично.
307
Излагая выше все упомянутыя обвинения, мы показали, что можно было сказать в их опровержение, пользуясь апологиею св Афанасия.