Из Отцов никейскаго Собора оставшись один, на страже дома Божия, блюстителем правой веры, преданной отцами, св. Афанасий чувствовал великую ответственность пред Церковию, за сохранение этого священнаго залога. Сознавая всю важность колеблемой истины, учением и жизнию дознав, что вера в Сына Божия, Единосущнаго Отцу, Спасителя мира, есть единственное основание неложнаго упования для беднаго человека в сей жизни и будущей, словом Христовым и размышлением уверившись, что на сем камени истинно зиждется и утверждается вся Церковь, с этой верою все твердо в христианском учении и в церковных учреждениях, без нея все колеблется, – св. Афанасий долгом благодарнаго сердца к своему Спасителю и Господу, долгом любви к своим собратиям признавал противодействовать всеми силами тому ложному учению, которое старалось затмить эту веру. Это доказывала вся его жизнь, подверженная страданиям, единственно, за веру. Если бы он согласился изменить своей вере, – все преследования окончились бы сами собою. «Единомысленники Евсевия, – писал он к своим епископам, – как вы и сами знаете, предлагали мне на выбор: или согласиться с ними, хотя притворно, в нечестии, или ожидать от них нападений; но я не захотел пристать к ним, и признал за лучшее быть гонимым от них, нежели подражать примеру Иуды»[309]. Оставалось св. Афанасию довершить свой подвиг: слово, которым защищал он исповедуемую истину на соборах, в прениях с еретиками, и на кафедре пред своею паствою, сообщить и целой Церкви, упрочить и на последующия времена в письмени; разсмотреть подробно те мнимыя доказательства, которыми еретики прельщали неопытных, и обнаружить их безсилие, раскрыть в полном свете основания истинной веры в Божество Единороднаго Сына Божия Иисуса Христа.
Частные случаи, к опровержению тех или других мнений еретиков, представлялись св. Афанасию и прежде неоднократно. Иногда в проповеди, в толковании Св. Писания, иногда в письмах, по требованию своих друзей, входил он в разсмотрение приводимых еретиками доказательств, – как это видим из немногих, дошедших до нас, опытов. Так, объясняя слова Иисуса Христа: вся Мне предана суть Отцем Моим, опровергал он ложное заключение, выводимое отсюда арианами в пользу своей ереси[310]. – Ариане ставили в упрек Собору никейскому, что он включил в свое исповедание о Сыне Божием слова: сущность, единосущный, которыя не встречаются в Св. Писании. По этому поводу, один из друзей св. Афанасия просил его объяснить, как шли дела на Соборе против Ария и его последователей. Свидетель и участник действий Вселенскаго Собора, св. Афанасий, в обширном послании показал уважительныя причины, по которым приняты упомянутыя слова, не вновь измышленныя Собором, но заимствованныя из писаний некоторых предшествующих отцев и учителей Церкви, – защитил их от возражений еретиков, и в то же время обличил их лжемудрования о Сыне Божием[311]. Подобным образом, писал св. Афанасий в защиту св. Дионисия александрийскаго, в сочинении котораго, против Савеллия, ариане думали найти подтверждение своего лжеучения[312].
Опровергая, таким образом, арианския мнения и доказательства по частям, св. Афанасий долго не решался предпринять более полное разсмотрение тех оснований, какия они думали найти для себя в Св. Писании. Не трудность разрешить лжеумствования, но высота предмета, о котором так дерзко и произвольно разсуждали нечестивые, устрашала истиннаго Богослова. Между тем, иноки египетские многократно просили у него обличения на нечестивую ересь Ария. Посылая, наконец, им ответ, он писал; «Простите мне, человеку немощному. Сколько имел я желания писать, сколько понуждал себя размышлять о Божестве Слова, столько ведение удалялось от меня, – и в той мере, как я думал постигнуть его, чувствовал себя им оставляемым. Не мог я написать, что, казалось, и было на мысли; но и что написал, вышло слабее бывшаго в уме, хотя краткаго, очертания истины. Поверьте мне, – часто решался я удержаться, не писать более. Но чтобы молчанием и вас не огорчить, и вопрошающих вас и любящих спорить не задерживать на путях нечестия, я понудил себя написать немногое. Примите сие не как полное изложение учения о Божестве Слова, но как писание, которое может послужить и к обличению нечестия христоборцев, и к наставлению, желающих, на путь здраваго благочестия во Христе»[313]. Посылая то же слово к Серапиону, епископу тмуитскому, св. Афанасий воспретил списывать его даже для себя, прибавляя: «не безопасно издавать свои писания невежде, особенно – о догматах высочайших и главнейших, дабы, по немощи или по неясности, недостаточно сказанное не обратилось во вред читающим», и потому просил восполнить недосказанное и возвратить[314]. Так смиренно думал о своих трудах, так осторожно сообщал их другим Святитель александрийский.
311
De decretis Nicaenae Synodi T. I. p. 208. Писано до возобновлений гонений против св. Афанасия при Констанцие. p. 209.
314
Ep. ad. Serap. 342. Что письмо надписываемое к Серапиону, относилось к епископу тмуитскому, видно а) из других писем св. Афанасия «о Духе Святом», где прямо они так и надписываются p. 647., и где предполагается известным ему то, что писано было против ариан о Сыне Божием p. 649.; б) из того, что другаго Серапиона, который бы и сам занимался подобными прениями с еретиками, не известно. Серапион, епископ тмуитский, вероятно – из катехетов огласительнаго училища (Fabr. Bibl. Graec. T. IX, p. 154), прославляется бл. Иеронимом за свою ученость, и известен по своему полемическому сочинению против манихеев, которое Факундом (pro defenso trium capit. XI, 2) приписывается даже к Афанасию. Patrolog Curs. T. LXVII. p. 801.