Во время плача родники умершего, если хотят, убивают и калгов: одного или двух (для ирислуги умершему на том свете); но не из числа калгов умершего, а своих. Калга лишается жизни всегда тою смертью, какою помер поминаемый покойник; например, если покойник потонул, то и калгу топят; но если он помер от болезни, то калгу давят палкою, положивши оную на шею.
По окончании плача, т. е. на четвертый вечер, родственники умершего умывают свои лица и накрашиваются красками, и начинают дарить гостей и особенно тех, кои работали при сожжении трупа. После того начинается последнее угощение, которым оканчивается и вся игрушка.
Все имение умершего достается родникам его; и жена после мужа не наследует почти ничего из мужнина имения, но приданое ее остается при ней; если же у покойника есть племянник (сын сестры его) или меньший брат, то он делается наследником всего и самой жены умершего. И в таком случае он главный в делании поминок[186].
Вторая игрушка Кхатаиши́ делается для того, как они выражаются, чтобы подымать покойников: потому что в это время более сооружаются памятники.
Таковые игрушки делаются очень редко, потому что на них приглашаются гости со многих селений, которых, сверх угощения, должно еще обдарить; почему таковые праздники делают одни только богатые. И здесь, в Ситхе, после 1828 года не было еще таковой игрушки. Сделать Кхаташи значит разориться совершенно; потому что хозяин раздаривает не только все свое имение, но даже и женино приданое. И оттого у колош есть пословица: что ты разве Кхаташи, если видят кого обедневшим.
Когда какое-либо семейство или целое селение вздумают сделать Кхаташи, то за несколько времени посылают в проливы по всем селениям приглашать своих Ахка́ни, т. е. не своеплеменных, но не поименно, а всех, кто хочет или может ехать; весьма многие приезжают с женами и детьми. Барабора, в которой намереваются сделать игрушку, очищается по возможности, а иногда строится новая; снаружи над дверями и внутри впереди изображается герб родовой, т. е. то животное, по которому слывет поколение, например, Кухонтаны изображаюсь волка или орла; Текуяти — медведя и проч.
По съезде всех или многих гостей, начинается самая игрушка, т. е. песни и пляска, которые вообще начинаются с вечера и продолжаются до утренней зари. По окончании пляски обыкновенно бывает приличное угощение, разумеется, одних только гостей, которые одни имеют привилегию быть угощаемы и начинать игрушку. Таковые пляски, песни и угощения продолжаются несколько. дней, т. е. до тех пор, пока хозяева бараборы в состоянии кормить гостей.
В последний вечер, когда гости кончат пляску и песни, главный из сделавших игрушку уходит в свою конуру и там одевается в заветный наряд своего поколения, который только при таковых именно случаях может быть надет, но более никогда; и потому, если владетель такого наряда или наследники его не имеют состояния сделать игрушку, то наряд сей сгнивает без всякого употребления. Впрочем ситхинские Колоши имеют случай надевать их и без игрушки, а именно при плясках на кораблях, приходящих из России.
Заветные наряды бывают различны, например: у Колош волчьего рода или у Кухонтанов, наряд сей состоит из волчьей шкуры, с хвостом и лапами, и из дерева, или даже из меди, выделанною головою и зубами; у поколения лягушечьего делается деревянная шляпа, с изображением на ней лягушки, в большом виде, и плащ также с изображением лягушки с различными украшениями, ремешков, горностаев[187] и проч.
Анкау или главный из хозяев, одевшись в заветный наряд, выходит на сцену, ведя с собою несколько калгов. В это самое время кто-нибудь на улице должен кричать по-волчьи или по-лягушечьи, т. е. криком того зверя, к которому принадлежит поколение делающих игрушку. Крик этот есть знак или решение участи калгов, которых ведет Анкау. Если крик зверя или птицы хорош или веселый, тогда калгов не бьют, но отпускают на волю. Если же ворон клохчет, как обыкновенно к худой погоде, — то, говорят, будет худая погода, т. е. много будут бить калгов. Бить или не бить калгов, или сколько их бить, или отпустить на волю[188] —об этом делается совещание еще до начатия игрушки, но в действие приводится во время выхода Анкау в заветном наряде. По решении участи калгов, хозяева начинают свои родовые песни, т. е. о происхождении своего племени, о подвигах своих предков, и проч. А по окончании оных хозяин садится впереди. И тотчас пред него выносятся различные вещи для подарков, (в числе коих рогдуги считаются драгоценностью); впрочем подарки вносятся и пред выходом Анкау.
186
Колоши делают поминки по своим родственникам потому, как они говорят, что когда Эль жил с людьми, то он однажды созвал к себе в гости души умерших, и когда они собрались, то он поставил разные кушанья; но никто пальцем не дотронулся до них, несмотря на то, что хозяин подвигал очень усердно. Наконец кто-то из гостей сказал ему: «Хозяин! Гости твои не могут есть в таком положении, но если, ты хочешь, чтобы они ели, поставь все это на огонь и тогда увидишь, что будет». Хозяин тотчас исполнил сказанное, и когда загорелось кушанье, то он ясно видел, как гости начало кушать, и остались очень довольны. Но когда разошлись гости, то все оказалось в целости; и посуда, и пища. Потому-то и ныне колоши делают поминки для своих родственников, чтобы их угощать, но только с тою разницею, что в огонь бросают немного, а остатки не умершим дают, а сами едят. Примеч. Автора.
187
У некоторых в числе украшений находятся человеческие зубы, очень помногу, как трофей. Примеч. Автора.
188
Калга, одевающий хозяина в заветный наряд, всегда отпускается на волю, и потому назначается для этого тот, кого хочет сам хозяин. Примеч. Автора.