В религиозном отношении, колошенки, если и не могут сравниться с лисьевскнми алеутами; то всех других, т. е. кадьякцев и креолов, они нисколько не хуже, а некоторые даже лучше. В первый раз, когда мне привелось с ними говорить (т. е. в великий пост), они меня даже поразили своим знанием и своею набожностью.
Деятельность и трудолюбие колош очень заметны и в самых креолах и креолках, рожденных от колошенок. Нельзя сказать, чтоб все таковые креолы и креолки, без исключения, были порядочные люди и лучше своих собратий; но сравнительно с другими, из них более найдется таковых, так, например, из 10-ти креолов и особенно креолок, колошенского происхождения, наверное, 4 будут очень порядочные люди; а из креолов, другого происхождения, едва ли и из 20 можно найти такое число порядочных, разумеется, в отношении трудолюбия.
Как колоши, так и алеуты, живя при море, большую часть продовольствия своего получают от моря; но несмотря на одинаковые обстоятельства тех и других и даже на то, что колоши, в сравнении с алеутами, гораздо более имеют средств во всякое время года достать себе пищи, они постоянно делают себе запасы для зимнего времени и всегда не только достаточно, но даже с избытком, и употребляют с расчетом и бережливостью; а алеуты, будучи убеждаемы каждогодными опытами: что зимою, от 4 до 10 недель, им невозможно выехать в море, — почти не пекутся о завтрашнем дне, а при запасах совсем не умеют быть бережливыми.
Алеуты почти бессребренники, т. е. нелюбостяжательны, но колоши, напротив того, умея быть бережливыми и рассчетистыми, имеют большую склонность к стяжанию богатства и умеют приобретать не только нужные для своего употребления вещи, но даже и такие, кои им только нравятся. Есть много колош, и особенно в проливах, у которых целые сундуки набиты разными вещами и часто очень дорогими; а у некоторых и самые сундуки не иначе как кантонские, т. е. такие, которые и в Ситхе между русскими ценятся не менее 70 рублей, и, следовательно, колоше каждый сундук стоит не менее 6 или 7 бобров.
Терпелив ли колоша так, как алеут? Я не могу на это отвечать решительно или доказать то или другое примерами. Но судя по их воспитанию детей, и по тому, что они почти нечувствительны к морозу и умеют переносить всякие трудности и страдания, как, например: вступающие в шаманы, бичующиеся и оплакивающие родственников при похоронах, — можно сказать, что колоши физически, или в отношении к телу, терпеливы не менее алеут, т. е. до бесчувствия. Но терпеливости душевной, как то: чтобы снести обиду, оскорбление и даже один неласковый взгляд, у них кажется нет. Это доказывается их мстительностью, которая простирается до того, что если обиженный не мог отмстить своему обидчику в сей жизни, то он завещавает это своим детям. Но я думаю, что и самая мстительность их происходит не столько от раздражительности, сколько от обычая и честолюбия; или, но крайней мере, колоша мстит не потому, чтобы он в самом деле не мог перенести обиды или оскорбления; ибо тот, кто нечувствителен к страданиям телесным, может, если захочет, легко перенести и страдания душевные, особливо тогда, когда он будет убежден, что таковое терпение составляет добродетель, делает ему честь, пользу и проч.
О колошах говорят или, по крайней мере, говорили: что они народ зверский и кровожадный. И это доказывали их мстительностью и тем, что они убивают рабов своих. Но едва ли колоши заслуживаюсь названия зверских и кровожадных, потому что мщение за обиды есть общий закон всех диких, не имеющих другого закона кроме внутреннего, врожденного. Колоша не ищет крови, но только требует кровь за кровь. Не говоря о частных случаях, где прежде колоши нападали на русских и убивали их, но и самое нападение их на первое заселение русских и истребление его[193], совсем не есть следствие или действие их зверства и кровожадности; но совсем других причин и весьма естественных и уважительных. Обычай же их — убивать калгов, не есть их прихоть или простое желание, но исполнение требования веры их и доказательство любви их к родным.