1. Для нас, возлюбленнейшая братия, потребно исследование, почему Иоанн Пророк, — и более нежели Пророк, который указал на Господа, грядущего ко крещению в Иордане, говоря: се, Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин.1:29,36), который, рассуждая о своем ничтожестве и о могуществе Божества Его, говорит: сый от земли от земли есть и от земли глаголет: грядый с небесе, над всеми есть (Ин.3:31), — почему, находясь в узилище, посылая учеников, он спрашивает: Ты ли еси грядый, или иного чаем? — как будто не знает Того, на Кого указывал, и не ведает, Он ли есть Тот Самый, о Ком проповедью, крещением и указанием свидетельствовал? — Но этот вопрос решается скоро, когда обращается внимание на время и порядок событий. Стоя при водах Иорданских, он утверждал, что (Иисус) есть Искупитель мира, а заключенный в темницу, спрашивает: «Он ли есть грядый?» Не потому, будто сомневается, что Он есть Искупитель мира, но спрашивает для того, чтобы знать, Он ли есть Тот, Который Сам Собой пришел в мир, Сам же Собой низойдет в узилища адовы. Ибо Кого он, предшествуя, возвещал миру, Тому, умирая, предшествовал и во ад. Итак, говорит: Ты ли еси грядый, или иного чаем? — Ясно говорит он как бы так: «Так как Ты имел снисхождение родиться для людей, то внуши, сделаешь ли Ты снисхождение и умереть за людей, для того, чтобы я, бывший предтечею рождения Твоего, был также предтечею смерти и во аде возвестил о Тебе грядущем, о пришествии Которого возвестил уже миру». Почему и, прозревая это, Господь, по исчислении чудес Своего могущества, тотчас дает ответ и на вопрос об уничижении Своей смерти, говоря: слепии прозирают и хромии ходят, прокажении очищаются и глусии слышат, мертвии востают и нищии благовествуют. И блажен есть, иже аще не соблазнится о Мне. При виде таких знамений и таких чудес никто не мог соблазняться, но разве удивляться. Но ум неверующих перенес на Него важный соблазн, когда, и после таких чудес, увидел Его умирающим. Поэтому и Павел говорит: Мы же проповедуем Христа распята, иудеем убо соблазн, еллином же безумие (1 Кор.1:23). Ибо для людей казалось безумием, чтобы за людей умер Виновник жизни; и человек принял против Него соблазн оттуда, откуда долженствовал бы заимствовать еще большее побуждение быть должником. Ибо тем с большим благоговением люди должны чтить Бога, чем более уничижения Сей принял за людей. Итак, что значат слова: блажен есть, иже аще не соблазнится о Мне, если не ясное выражение, указующее на поносную смерть Его и уничижение? — Ясно говорит Он как бы так: «Хотя Я творю дивное, однако же не отрекаюсь претерпеть поносное. Поскольку же умирая Я следую за тобою, то людям, которые благоговеют перед знамениями, надобно очень остерегаться того, чтобы не презирать смерти во Мне».
2. Но послушаем, что Он, по отпуске учеников Иоанновых, говорит о том же Иоанне народу. Чесо изыдосте в пустыню видети? Трость ли ветром колеблему? — Это привнес Он (относительно Иоанна) не положительно, а отрицательно. Ибо трость тотчас, как только подует ветр, преклоняется на другую сторону. Что же обозначается тростью, если не плотская душа? — Таков тот, кто при благоприятных или неприятных обстоятельствах преклоняется на ту или другую сторону. Ибо он, когда из уст человеческих повеет на него ветр благоволения, делается веселым, гордится и весь преклоняется на сторону благоволения. Но если подует ветр неблагорасположения оттуда, откуда дул ветер похвалы, то он тотчас преклоняет его, как бы на противоположную сторону, к силе неистовства. Иоанн же не был тростью, колеблемою ветром, потому что его ни благоволение не делало ласкательным, ни чье–либо отвержение — жестоким. Его не могли ни счастье возгордить, ни несчастья доводить до уныния. Итак, Иоанн, которого никакая превратность не сбивала с прямого положения, не был тростью, колеблемою ветром. Из сего, возлюбленнейшие братия, научимся не быть тростью, колеблемою ветром. Укрепим душу среди язычных ветров, да стоит непоколебимо расположение сердца. Никакое неблагорасположение да не вызывает нас к гневу, и никакое благоволение да не наклоняет нас к выражению бесполезной радости. Счастье да не возбуждает в нас гордости, и да не смущают нас несчастья, дабы мы, утверждаясь на крепости веры, никогда не переменялись с переменою вещей преходящих.