«Итак пусть он (иконоборец), выступив, научит, какое у него есть физическое основание и какая причина такой неизобразимости. Разве Христос не принял нашего образа? Разве тело Его не было составлено из костей? Разве зеницы очей Его не были ограждены веждами и бровями? Разве уши Его не были устроены с извилистыми проходами? Разве ноздри Его не были приспособлены к обонянию? Разве Он не был одарен цветущими ланитами? Разве устами и языком, губами и зубами, Он не произносил слов, не ел и не пил? Разве Он не был снабжен суставами плеч, локтей и рук? Разве Он не имел от природы груди и хребта с голенями и ногами? Разве Он не оказывал движения при хождении, вверх, вниз, внутрь, вне, направо, налево, кругом? Разве Он не имел волос на голове и не облекал всего тела хитоном? Если же Он несомненно обнаруживал это, изображение чего в телесном виде служит неложным Образом Его, то дерзость — утверждать, будто Христос неизобразим». (Письма Феодора Студита, Т. 7. II, стр. 99).
«Если же Христос человек, — заключает Феодор, — то очевидно, что может изображаться на иконе, ибо первое свойство человека быть изображаемым; если же Он не изображается, то Он не человек, а бесплотный и даже еще не пришел Христос, как пустословят иудеи» (там же, стр. 75).
Так заканчивает Святой Отец, и вот для нас и ныне борьба за икону — это есть борьба за Христа, за Спасителя, за Того, Кто не только был предвозвещен первому человеку, что настанет время и «Семя Жены сотрет главу змия», но и пришел и, будучи Богом, был и совершенным человеком, и как человек из Неописуемого делается Описуемым, из Не-вместимого — Вместимым, из Великого делается вместе с тем и Малым.
И св. Церковь не нашла ничего лучшего, как дать нам, как Торжество Православия — восстановление иконопочитания, восстановление подлинного Христова учения, что Господь пришел на землю, как Бог, но и как человек во плоти.
А наше время, которое старается доказать, что Христа не было, идет прежде всего против икон, против иконопочитания, несмотря на то, что оно благосклонно относится к живописи и вообще к искусству. Вся причина заключается в том, что Христа хотят отрицать, отвергнуть и потому идут против икон.
Обычно нам говорят: «Вы делаете себе множество богов и им поклоняетесь». Так ли это?
Если мы веруем, что Христос избавил нас от состояния Адама, плачущего о потерянном рае, и вводит нас в Св. Церковь, если Он принимает нас как блудных детей и не только закалывает агнца, но дает нам Свое Тело, одевает в первую одежду нетления и святости, то в этот день Торжества Православия нам надо отдать себе отчет, почему мы поклоняемся иконам.
«Честь бо иконы на Первообразное восходит», — говорит Василий Великий и те стихиры, которые мы слышали вчера.
Что же это значит?
Это значит, что если мы имеем какое-нибудь изображение Господа, то этот образ — зрак — дает нам возможность относиться к Нему Самому, к Первообразу, так же как портрет кого-либо заставляет нас вознестись к изображенному человеку. Все знают, что если стоит какая-нибудь фотография, то так мы и скажем: «Это мама, это папа», и никогда ни у кого не возникает сомнения, хотя все знают, что это картон, бумага, фотографическая карточка, так как через этот образ мы восходим к первообразу и его именно и видим на фотографии.
Так же и в отношении икон, через образ Христа мы восходим к Нему: «Честь бо иконы на Первообразное восходит».
Для нас, для тех, кто почитает святые иконы, должно быть известно определение 7-го Вселенского Собора, память которого мы ныне совершаем, ибо он утвердил истинное учение об иконе:
«Определяем, чтобы святые и честные иконы предлагались (для поклонения) точно так же, как изображение честного животворящего креста, будут ли они написаны красками или сделаны из мозаики или какого-либо другого вещества, и будут ли находиться в Св. Церквах на освященных сосудах и одеждах, на стенах и на дощечках, или в домах и при дорогах, а равно будут ли это иконы Господа Иисуса Христа или Владычицы Богородицы, или честных Ангелов и всех святых и праведных мужей. Чем чаще при помощи икон делаются они предметами нашего созерцания, тем более взирающие на эти иконы возбуждаются к воспоминанию о самих Первообразах, приобретают более любви к ним и получают более побуждений воздавать им лобзание, почитание и поклонение, но никак не то истинное служение, которое по вере нашей приличествует только Божественному Естеству» (Деян, VII, 593).
Истинное служение мы совершаем не иконе, а Богу, а икона есть то, что для нас является необходимым, как то, через что мы возводим себя к Первообразу. Вот как учит об этом 7-ой Вселенский Собор.