Его же имея, о, освященные! словом и житием [вашим] изображаемым, подражайте долготерпению [254] и, приняв настоящее писание, явитесь мне человеколюбивыми судьями представленного [вашему вниманию], превозмогая состраданием недостатки вашего чада, единственно этого воздаяния ожидающего за свое послушание, и будьте мне посредниками примирения с Ним, мир соделывая, преимущь всяк ум [255], коего Начальник [256] есть Спас наш, деятельным навыком освобождающий от волнения вольных страстей боящихся Его [257], и Отец будущаго века, Духом рождающий посредством любви и ведения тех, кем мiр горний должен наполниться [258]. Тому слава, величие, держава [259] со Отцом и Святым Духом во веки, аминь.
Послание второе к тому же
Господину Фоме
Освященному рабу Божию, отцу духовному и учителю Фоме, смиренный Максим и грешный, недостойный раб и ученик.
Говорят, что ипостась мудрости — добродетель, существо же добродетели есть мудрость. Поэтому тропос поведения созерцателей есть явление непрелестной мудрости, а прочным основанием добродетели стал логос созерцания делателей. Обоих же вернейшая примета (χαρακτηρ αψευδέστατος) — непоколебимое устремление к Тому, Что собственно является бытием (το κυρίως ον), которое подразделяется на желание (πόθος) и страх: желание привлекающее к прекрасному, страх же ужасающий величием Создавшего, из соединения которых образуется подлинное [260] единение с Богом, тем по положению (θέσει) соделывающее претерпевающего его, чем Соделывающий именуется по природе.
Так, предпочетший их [т. е. мудрость и добродетель] всему сотворенному, — ты ли, или иной кто, о, освященный, — мудрость показал, непрелестно являемую тропосом содеваемых, а добродетель представил, твердо подтверждаемую логосом разумеваемых, и отличительную черту (χαρακτηρα) обеих — устремление к Тому, Что собственно является бытием, — содеял, заключающееся в желании и страхе к Создавшему, по которому [устремлению] всего себя всему Богу духовным отношением (σχέσει πνευματικη) срастворив, неложно верою ходишь [261] к созерцательному [262] причастию благ, коих проявлением является обожение, наделяющее тебя одними лишь теми признаками, посредством коих Бог делается познаваемым сущим под [законом] рождения [263]. Отсюда, упражняясь единственно в ненасытном желании (απληστία) боготворящего знания, приснодвижимым имеешь стремление (εφεσις), соделывающее для тебя сытость отцом желания (πόθος), странным образом [лишь] увеличивающую аппетит ко причащению.
Поэтому ты — бисер — вопрошаешь грязь [264]; питаемый на багряницах — облекаешься в гной [265]; чистый, говорю, и светлый, и никаких не носящий [на себе] признаков вещества — [вопрошаешь] плотского и ничем не лучшего сей развязной жизни, к коей крепко привязан; наслаждающийся светлыми и пламенными разумениями — соделавшего единственным признаком [своей] жизни зловоние страстей. И отягощает меня сверх силы бремя, не носящего [в себе] твоего крайнего богоподражательного истощания, снова касаться духовных словес, никак для этого не стяжав на практике Иоанново крещение [т. е. покаяние], но ниже аще Дух Святый есть посредством духовного слышав [266] созерцания.
И снова я берусь [за это], хотя это и опрометчиво (ибо что есть более опрометчивое, нежели когда неученый учит?), исполняя твою заповедь, священного владыки моего и отца, коего молитвы меня поддерживают, и настоящее краткое творю слово, начиная с первого из предложенных [вопросов].
I. На слова святого Григория Богослова из первого слова о Сыне: «Посему Единица, от начала подвигшаяся в двоичность, остановилась на Троице», и паки его же, из второго слова о мире, о «Единице, подвигшейся по причине богатства, превзойденной двоице (ибо [Божество] превыше материи и формы, из которых [состоят] тела) и Троице, определившейся по причине совершенства»
263
εκείνοις σε μόνοις σημαίνουσα, δι'ων ο Θεος τοις υπο γένεσιν καθίσταται γνώριμος — это место возможно перевести также: «одним лишь тем тебя являя, через кого Бог становится познаваем сущим под рождением».