21.) Но чтобы не показалось, будто бы обвиняем его напрасно, скажем мимоходом, кто такой этот Манес, и чему отчасти учит. Ибо целаго века не достанет описать, как должно, всю эту тину его учения. А ты, чтобы при случае иметь тебе в этом для себя пособие, содержи в памяти, и что сказано было прежде, и что сказано будет теперь; в научение незнающим и в напоминание знающим. Манес не из числа христиан, да не будет сего! Не из Церкви изринуты, подобно Симону, и он сам, и те, которые учили прежде него; потому что он похититель и присвоитель себе чужих зловредных учений; а почему и как, – о сем должно тебе выслушать:
22.) В Египте был некто Скифиан, родом Сарацын, не имеющий ничего общаго ни с Иудейством, ни с Христианством. Он, живя в Александрии и подражая Аристотелевой жизни, сочинил четыре книги: одну называемую Евангелием, не потому, что содержит в себе деяния Христовы, но просто так наименованную; и еще другую под именем книги Главизн, и третию книгу Таинств, и четвертую, ныне находящуюся в обращении, называемую Сокровище. У него же был ученик по имени Теревинф. Но упомянутаго выше Скифиана, когда пришел он в Иудею, и стал развращать сию страну, Господь, наслав на него болезнь,предал смерти, прекратив тем сию заразу.
23.) Ученик же злобы Теревинф, сделавшись наследником золота, книг и ереси, пришедши в Палестину, и быв узнан и осужден в Иудеи, разсудил удалиться в Персию; а чтобы там не быть узнанным по имени, переименовал себя Вуддою. Но там были у него и противники, служители Митры, – и после многих прений и состязаний он обличен, и наконец изгнанный, находит прибежище у одной вдовы. Потом, взошедши на верх дома и призвав воздушных демонов, которых и доныне призывают Манихеи под проклятою своею смоковницею, пораженный Божиим гневом и сброшенный с кровли, испустил дух. И таким образом истреблен второй зверь.
24.) Но остались памятники нечестия – книги; а наследницею книг и денег была вдова. Не имея же ни родственника, ни другаго кого, разсудила она на деньги купить отрока, по имени Куврика, и усыновив его себе, как сына, обучила персидским наукам, и изострила сию зловредную для человечества стрелу. Злый домочадец Куврик возрастал среди философов; а по смерти вдовы наследовал и книги и имущество. Потом, чтобы имя рабства не служило ему укоризною, из Куврика наименовал себя Манесом, что на персидском языке означает беседу. Поелику оказался сильным в слове, то назвал себя Манесом, как бы превосходным каким собеседником. Но он домогался приобрести себе добрую славу по значению имени на языке персидском, по Божию же смотрению, сделал, что имя сие, против воли его, сделалось обвинителем его; и думая почтить себя в Персии, у Еллинов провозгласил себя соименным беснованию.
25.) Дерзнул же говорить о себе, что он Утешитель. Написано: иже восхулит на Духа Святаго, не имать отпущения (Марк. 3, 29.), а он хулил Его, себя называя Духом Святым. Кто в общении с ними, тот пусть видит, с кем включает себя в один список. Этот раб поколебал вселенную; потому что треми трясется земля, четвертаго же не может понести: аще раб воцарится (Притч. 30, 21. 22.). Исшедши же на среду, Манес обещает сделать нечто превышающее человеческия силы. У персидскаго царя болен был сын; явилось множество врачей. Но Манес, как человек благочестивый, обещал изцелить его молитвою. Врачи удалились, и жизнь оставила отрока. Манесово нечестие обличилось; философ заключен в узы и ввергнут в темницу, не за то, что, защищая истину, обличал царя, и не за то, что сокрушил идолов, но за то, что обещал спасти больнаго, и солгал, паче же, если сказать правду, за то, что убил его. Кто мог быть спасен попечительностию врачей, того, Манес, отдалив врачей, убил, умертвив нерадением.
26.) Из многаго худаго, сказаннаго о нем тебе мною, помни во-первых его хулу, во-вторых рабство (не потому что рабство – стыд, но потому что худо рабу ложно присвоять себе свободу), в-третьих лживость обещания, в-четвертых убийство отрока, в-пятых позор заключения в темницу; к стыду же служило не заключение только в темницу, но и бегство из оной. Ибо именующий себя Утешителем и поборником истины предался бегству. Не преемник он был Иисуса, с готовностию грядущаго на крест; напротив того противник Его был этот беглец. Потом царь Персов повелел предать казни темничных стражей. И Манес, по гордости соделавшийся виновным в смерти отрока, чрез свое бегство делается виновным в смерти темничных стражей. Ужели же достоин поклонения сей виновник смерти других? Не должен ли он подражать Иисусу, и сказать: аще убо Мене ищете, оставите сих ити (Иоан. 18, 8.)? Не надлежало ли ему сказать подобно Ионе: возмите мя, и вверзите в море: мене ради волнение сие (Ион. 1, 12.).