Св. Григорій Нисскій — въ слове огласительномъ:
«Если человеческая душа, необходимостью естества соединенная съ теломъ, свободно носится повсюду: то какая необходимость утверждать, что Божество стесняется естествомъ плоти?»
Св. Амфилохій, Епископъ Иконійскій — въ слове на текстъ: Отецъ Мой болій Мене есть:
«Различай естества — Бога и человека: ибо Онъ (Христосъ) не отпаденіемъ отъ Божества сделался человекомъ, ниже постояннымъ самоусовершенствованіемъ изъ человека — Богомъ».
Св. Іоаннъ Златоустый, Епископъ Константинопольскій — въ толкованіи на Евангеліе отъ Іоанна:
«Для чего Евангелистъ присовокупляетъ: и вселися въ ны? Какъ–бы такъ говорилъ онъ: не представляй ничего несообразнаго въ слове: бысть: ибо я сказалъ это не о премененіи онаго непременяемаго естества, но о вселеніи и обитаніи. Обитающее не тождественно съ обиталищемъ: тогда это не было бы обитаніемъ; ибо ничто не обитаетъ въ самомъ себе. Другое я сказалъ по существу: ибо по соединенію естествъ Богъ–Слово и плоть суть едино — не по сліянію естествъ, ниже по уничтоженію, но по некоторому неизъяснимому и неизреченному соединенію».
Св. Флавіанъ, Епископъ Антіохійскій — въ слове на Богоявленіе:
«Но кто возглаголетъ силы Господни, слышаны сотворитъ вся хвалы Его (Псал, 105, 2)? Кто выразитъ словомъ величіе благодеяній, изліянныхъ на насъ? Человеческое естество соединяется съ Божественнымъ, тогда какъ то и другое (естество) остается целымъ».
Св. Кириллъ, Епископъ Іерусалимскій — въ IV огласительномъ поученіи:
«Веруй, что единородный Сынъ Божій, ради греховъ нашихъ, снизшелъ съ небесъ на землю, принявъ на себя подобное нашему человечество, и родившись отъ Святой Девы и Святаго Духа. Не въ виде и призраке, но истинно совершилось вочеловеченіе Его; не прошелъ Онъ чрезъ Деву такъ, какъ чрезъ каналъ, но истинно воплотился отъ нея; действительно елъ, какъ мы, и действительно пилъ, какъ мы. Ибо если вочеловеченіе есть призракъ: то и спасеніе будетъ мечта. Два естества имелъ Христосъ: Онъ былъ человекъ, поскольку былъ видимъ, и вместе Богъ невидимый; какъ человекъ Онъ действительно елъ, какъ мы (ибо имелъ плоть подобную нашей); а какъ Богъ, напиталъ пятью хлебами пять тысячъ человекъ; действительно умеръ, какъ человекъ; а четырехдневнаго мертвеца воскресилъ, какъ Богъ; спалъ на корабле действительно, какъ человекъ, и ходилъ по водамъ, какъ Богъ».
Антіохъ, Епископъ Птолемаидскій:
«Не смешивай естествъ, и не будешь въ недоуменіи относительно строительства спасенія».
Св. Иларій, Епископъ и исповедникъ — въ слове о вере:
«Тотъ не знаетъ собственной жизни, кто не признаетъ въ Iисусе Христе какъ истиннаго Бога, такъ и истиннаго человека. Равно опасно отрекаться Христа Іисуса, или Духа Божія, или плоти тела нашего. Всякь убо, иже исповесть Мя предъ человеки, исповемъ его и Азъ предъ Отцемъ Моимъ, Иже на небесехь. А иже отвержется Мене предъ человеки, отвергуся его и Азъ предъ Отцемъ Моимъ, Иже на небесехъ (Матф. 10, 32–33). Сіе говорило Слово, соделавшееся плотію, сему училъ человекъ Іисусъ Христосъ, Господь славы, для спасенія Церкви самъ соделавшись посредникомъ въ томъ самомъ таинстве, коимъ Онъ посредствовалъ между Богомъ и человекомъ. Онъ одинъ — въ обоихъ, соединенныхъ между собою, естествахъ; въ каждомъ изъ нихъ одинъ и тотъ–же, однако жъ такъ, что, будучи въ которомъ–либо одномъ изъ обоихъ, Онъ не теряетъ и другаго, дабы раждаемый человекъ не престалъ быть Богомъ, или обратно, пребывая Богомъ, не престалъ быть человекомъ. Посему блаженство истинной веры въ томъ состоитъ, чтобы проповедывать Бога и человека, и исповедывать плоть и Слово, и что Богъ знаетъ, что Онъ есть и человекъ, и что плоти не неведомо, что она есть и Слово».
Августинъ, Епископъ Иппонійскій — въ истолкованіи Евангелія Іоаннова:
«Что же ты еретикъ? Поелику Христосъ есть Богъ и человекъ: то, когда Онъ говоритъ, какъ человекъ, ты, злословя Его, злословишь Бога. Онъ показываетъ темъ естество человеческое, а ты дерзаешь унижать въ Немъ естество Божественное».
Северіанъ, Епископъ Габальскій — въ слове на Рождество Христово:
«О, таинство поистине небесное и земное, видимое и не являемое! Ибо таковъ родившійся Христосъ: небесный и земный, держимый и несодержимый, видимый и неподлежащій зренію; Онъ — небесный по естеству Божества, и земный по естеству человечества; видимый по плоти, невидимый по духу, держимый по телу, и несодержимый по Слову».
Кириллъ, Епископъ Александрійскій — въ толкованіи на посланіе къ Евреемъ:
«Хотя и говорится, что единородное Слово Божіе ипостасно соединилось съ плотію, однако жъ мы не утверждаемъ, чтобы изъ того сделалось смешеніе обоихъ естествъ между собою; напротивъ, каждое естество осталось темъ, что оно есть».
Теперь ты слышалъ, другъ мой, свидетельства великихъ светильниковъ вселенной, виделъ лучи ученія ихъ, и узналъ точно, что несліянное соединеніе Божества и человечества во Iисусе Христе они проповедовали не только по рождестве Его, но и после спасительнаго страданія, и воскресенія и вознесенія.
Еранистъ. Я не думалъ, чтобы они различали во Iисусе Христе естества после соединенія ихъ, но теперь нахожу, что они полагаютъ въ томъ безмерную разность.
Православный. Только бешенству и необузданной дерзости свойственно воздвизать языкъ свой противъ сихъ доблественниковъ и отличнейшихъ ратоборцевъ (αριστεων) веры.
О природе человека
Камень, называемый магнитом, имеет такое свойство, что, оставляя в покое всякое другое вещество, привлекает к себе одно железо. Нечто подобное можно сказать и о слове Божием, ибо хотя весьма многие и даже почти все смертные слышат его, но прилепляются к нему одни последователи веры. По этой–то причине и апостол Павел говорит, что слово крестное погибающим юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть (1 Кор.1:18). Но камень тот собственною силою своей природы привлекает к себе железо, а благодать божественного слова не сама собою одних привлекает, а других отталкивает от себя (ибо она для всех отверзает свои источники); но собственное произволение в человеке жаждущих привлекает, а не имеющих к тому расположения отвлекает от него. Врач же душ не делает насилия воли тех, кто не хочет получить исцеления, ибо Он, сотворив разумную природу самовластною и самодейственною, хотя посредством увещаний и законов отвращает ее от худого и зовет к лучшему, однако же не принуждает ее идти к совершенству против ее воли, дабы не преступить пределов природы. Поэтому Он и через пророков взывает: Аще хощете, и послушаете Мене, благая земли снесте (Ис.1:19), и опять: Приидите, чада, послушайте Мене, страху Господню научу вас (Пс.33:12). Кто есть человек, хотяй живот, любяй дни видети благи? (13) Потом, отвращая от худого, показывает, что должно делать: Удержи язык твой от зла, и устне твои, еже не глаголами льсти. Уклонися от зла и сотвори благо: взыщи мира и пожени и (14–15). Затем обещает и награды повинующимся Его велениям: Очи Господни на праведныя и уши Его в молитву их (16). Но, так как учащиеся не свободны бывают от страха, Он непослушных устрашает угрозами: Лице же Господне на творящая злая, еже потребити от земли память их (17). Но Тот же самый, Кто глаголал через пророков, и в Божественных Евангелиях, уже явившись во плоти, говорит: Аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет (Ин.7:37); и еще: Приидите ко Мне вси труждающиися и обременении, и Аз упокою вы (Мф.11:28). Также и в других местах Евангелия, равно как и в Деяниях апостольских, можно найти весьма много такого, что доказывает свободное произволение человеческой природы.
Но мы приступим к исследованию того, как учит о природе человека Священное Писание, и как учат те, которые красотою речи и изяществом слов и имен прикрыли ложь своих рассуждений. Что об этом рассказывают поэты, мы опустим в настоящем случае, потому что они говорят, что люди не только родились из земли, но и вышли из змеиных зубов, а сравним только с учением истины то, что повествуют об этом философы и историки. Прежде же всего надо сказать о том, какой между ними происходил спор и разногласие о начале человеческого рода. Ибо одни говорили, что природа людей вечна и земля всегда была наполнена человеческим родом, другие — что люди родились сперва в Аттике, иные — в Аркадии, другие — в Египте. Подобным образом и некоторые из городов тщеславились этим. Но при сем одни называли человека блаженным, другие, — напротив, бедным и несчастным. Гомер называл его слабым и достойным сожаления, а Солон, который дал афинянам законы, по свидетельству Геродота, так сказал царю Крезу: «О Крез! Весь человек есть бедствие». Пифагор же вводит некое бесчисленное множество бестелесных душ и говорит, что они, после того как впали в некоторый грех и наказание, повержены в тела. Поэтому и Платон в Кратиле тело назвал гробницею, так как бы душа была погребена в нем. Подобное тому и Филолай Пифагореец выразил в следующих словах: «Древние богословы и прорицатели свидетельствуют, что в наказание за некоторые преступления душа соединена с телом и заключена в нем, как в гробе». Но Платон, забыв о том, что сказал сам же, в третьей книге Республики утверждает совсем тому противное. «Надо заботиться о теле, — говорит он, — ради души и тесной между ними связи, ибо жить мы можем посредством тела, и даже жить правильно, ежели хотим выразить истину ясными словами. Но ежели душа живет посредством тела, и живет правильно, то, значит, она не существовала когда–либо прежде тела, а если она существовала прежде тела, то, значит, и жила, так как природа ее бессмертна и разумна. Если же она некогда существовала, но без тела жила неправильно, а, перейдя в тело и его сама наилучшим образом устроив, с того времени начала вести правильную жизнь, то, значит, что она посредством тела получила некоторые блага, которых до того времени не имела. Можно ли теперь говорить, что она заключена в теле, как в гробнице?» Из этого ясно видно, что философы те не только один другому, но и каждый самому себе противоречили в одном и том же предмете. Но, чтобы видеть еще больше их разногласие, мы покажем, какие мысли о душе имели знаменитейшие философы и как желание суетной славы вводило их во взаимные свары. Что при помощи Божией я намерен сказать об этом — то извлеку я из сочинения Плутарха, Порфирия и Аэтия.