Жрец
Довольно,Лживые уста!
Рабыня
Мне больно, больно!Я умираю, я чиста.
Жрец
Она, красива, умерлаВнутри волос златых узла,И, как умершая змея,Дрожат ресницы у нея.Ее окончена стезя,Она мечом убита грубым.Ни жить, ни петь уже нельзя,Плясать, к чужим касаться губам.Меч стал сытым кровью сладкойПолоумной святотатки,Умирающей загадкойТкань вопросов стала краткой.Послушный раб ненужного усилья!Сложи, о, коршун, злые крылья!Иди же в ножны, ты не нужен,Тебя насытил теплый ужин,Напился крови допьяна.Убита та, но где она?Быть может, мести страшный храм?Быть может, здесь, быть может, там?Своих обид не отомстилаИ, умирая, не простила.Не так ли разум умерщвляет,Сверша властительный закон,Побеги страсти молодой?Та, умирая, обещаетВзойти на страстный небосклонВозмездья красною звездой!
3
Прохожий
Точно кровь главы порожней,Волны хлещут, волны воютНынче громче и тревожней,Скоро пристань воды скроют.И хаты, крытые соломой,Не раз унес могучий вал.Свирельщик так, давно знакомый,Мне ужас гибели играл.Как будто недра раскаленныеЖерл огнедышащей горы,Идут на нас валы зеленые,Как люди, вольны и храбры.Не как прощальное приветствие,Не как сердечное «прости»,Но как военный клич и бедствие,Залились водами пути.Костры горят сторожевыеНа всех священных площадях,И вижу — едут часовыеНа челнах, лодках и конях.Кто безумно, кто жестокоВызвал твой, о, море, гнев?Видно мне чело пророка,Молний брошенный посев.Кто-то в полночь хмурит брови,Чей-то меч блеснул, упав.Зачем, зачем? Ужель скуп к кровиГрад самоубийства и купав?Висит — надеяться не смеем мы —Меж туч прекрасная глава,Покрыта трепетными змеями,Сурова, точно жернова.Смутна, жестока, величава,Плывет глава, несет лицо —В венке темных змей курчавоВосковое змей яйцо.Союз праха и лицаРазрубил удар жестокий,И, в обитель палачаМрачно ринулись потоки.Народ, свой ужас величающий,Пучины рев и звук серчающий,И звезды — тихие свидетелиГробницы зла и добродетели.Город гибнет. Люди с ним.Суша — дно. Последних весть.Море с полчищем своимВсе грозит в безумстве снесть.И вот плывет между созвездий,Волнуясь черными ужами,Лицо отмщенья и возмездий —Глава, отрублена ножами.Повис лик, длинно-восковой,В змей одежде боковой,На лезвии лежит ножа.Клянусь, прекрасная глава —Она глядит, она жива.Свирель морского мятежа,На лезвии ножа лежа,В преддверье судеб рубежа,Глазами тайными дрожа,Где туч и облака межа,Она пучины мести вождь.Кровавых капель мчится дождь.О, призрак прелести во тьме!Царица, равная чуме!Ты жила лишенной чести,Ныне ты — богиня мести.О, ты, тяжелая змеяНад хрупким образом ея, —Отмщенья страшная печатьИ ножен мести рукоять.Змей сноп, глава окровавлённая,Бездна — месть ее зеленая.Под удары мерной греблиПогибает люд живой,И ужей вздыбились стеблиНад висячею главой.О, город, гибель созерцающий,Как на бойнях вол, — спокойно.Валы гремят, как меч бряцающий,Свирели ужаса достойно.Погубят прежние утехиМоря синие доспехи.Блеск, хлещет ливень, свищет градИ тонет, гибнет старый град!Она прической змей колышет,Она возмездья ядом дышит.И тот, кто слушал, слово слышит:«Я жреца мечом разрублена,Тайна жизни им погублена,Тайной гибели я веюУ созвездья Водолея.Мы резвилися и пели, —Вдруг удар меча жреца!Вы живыми быть сумели,Схоронив красу лица.И забыты те, кто выбыли!Ныне вы в преддверье гибели.Как вы смели, как могли выБыть безумными и живы!Кто вы? Что вы? Вы здоровы!Стары прежние основы.Прежде облик восхищения,Ныне я — богиня мщения».Вверху ужей железный сноп,Внизу идет, ревет потоп.Ужасен ветер боевой,Валы несутся, все губя.Жрец, с опущенной головой:«Я знал тебя!»
1912
201. Вила и Леший. Мир
Горбатый леший и младаяСидят, о мелочах болтая.Она, дразня, пьет сок березы,А у овцы же блещут слезы.Ручей, играя пеной, пел,И в чащу голубь полетел.Здесь только стадо пронеслосьСвистящих шумно диких уток,И ветвью рог качает лось,Печален, сумрачен и чуток.Исчез и труд, исчезло дело;Пчела рабочая гудела,И на земле и в вышинеТворилась слава тишине.Овца задумчиво вздыхаетИ комара не замечает.Комар, как мак, побагровелИ звонко, с песней, улетел.Качая черной паутинойНа землю падающих кос,Качала Вила хворостинойОт мошек, мушек и стрекоз.Лег дикий посох мимо ног;На ней от воздуха одежда;Листов березовых венокЕе опора и надежда.Ах, юность, юность, ты что дым!Беда быть тучным и седым!Уж Леший капли пота льетС счастливой круглой головы.Она рассеянно плететВенки синеющей травы.«Тысячелетние громадыМорщиной частою измучены.Ты вынул меня из прохлады,И крылышки сетью закручены.Леший добрый, слышишь, что там?Натиск чей к чужим высотам?Там, на речке, за болотом?»Кругом теснилась мелюзга,Горя мерцанием двух крыл,И ветер вечером закрылДолину, зори и луга.«Хоть сколько-нибудь нравитсяТебе моя коса?» —«Конечно, ты красавица,То помнят небеса.Ты приютила голубков,Косою черная, с боков!»А над головой ее летал,Кружился, реял, трепеталПоток синеющих стрекоз(Где нет ее, там есть мороз),Младую Вилу окружалИ ей в сиянье услужал.Вокруг кудрявы древеса,Сини, могучи небеса.Младенец с пышною косойСтоял в дуброве золотой,Живую жизнь созерцалИ сердцу милым нарицал.«Спи, голубчик, спи, малюта,В роще мира и уюта!»Рукой за рог шевелит нежно,Так повторив урок прилежно.На небо смотрит. НевзначайНа щеку каплет молочай.Рукою треплет белый чуб,Его священную чуприну.«Чуть-чуть ты стар, немного глуп,Но все же брат лугам и крину*».Но от темени до пятВисит воздушная ограда,Синий лен сплести хотятСтрекоз реющее стадо.«Много, много мухоморов,Есть в дуброве сухостой,Но нет люда быстрых взоров,Только сумрак золотой.Где гордый смех и где права?Давно у всех душа сова?»На мху и хвое Леший дремлет,Главу рукой, урча, объемлет.Как мотылек, восток порхалИ листья дуба колыхал.Военный проходитС орлом на погоне;И взоров не сводит,Природа в загоне.Она встает, она идет,Где речки слышен зов — туда,Где мышь по лону вод плыветИ где задумчива вода.