Впрочем, так как гонение не утихало, а между тем наступала пора летних жаров, когда в Карфагене свирепствовали болезни, то, спустя несколько времени, св. Киприан призвал необходимым ослабить несколько прежнее определение свое касательно падших и написал новое послание к карфагенскому клиру, предписывая давать разрешение тем из падших, которые опасно занемогут, если только они имеют записки от исповедников, прочих же утешать надеждою на милость Божию в внушать им покорность и терпение, в прохождении покаяния[51].
Хотя наставления, увещание и угрозы св. Киприана не остались бесплодными, однакож не имели и полного успеха. Клир опять доносил ему, что некоторые требуют немедленно разрешения грехов своих и общения с Церковию, и просил наставления, как поступать ему в таких случаях. Св. Киприан отвечал, что в предыдущих письмах его достаточно показано, кому и при каких условиях можно давать разрешение, что же касается прочих, которые не подходят к этому разряду, то пусть ожидают общего мира Церкви потому что, говорит он: «это дело не немногих, не одной Церкви, или не одной провинции, а целого мира, – и скромность, благочиние, равно и самая жизнь всех нас вообще требует того, чтобы предстоятели, совокупно с клиром, и в присутствии народа, которому также надобно отдавать честь по его вере в богобоязненности, решили все с общего согласия». Впрочем, прибавляет он, если кто хочет поскорее загладить свою вину и получить прощение, то может очень легко сделать это, так как сражение еще продолжается и венец мученический получить желающему не трудно[52].
И так, не смотря на непокорность и возмущение некоторых, св. Киприан не думал отменять вполне законных требований своих. Но, при этом, Он не мог не видеть, что враги его не перестанут раздувать неудовольствие в падших на мнимую его строгость, а в исповедниках – на мнимое неуважение к ним. Надобно было показать пред всеми, что распоряжения его не произвольны и основываются не на личных каких–нибудь понятиях или стремлениях его, а на соображении с обстоятельствами и правилами церковными. Для этого, он за лучшее признал предложить означенные требования свои касательно падших на суд других предстоятелей Церквей и вошел с ними в переписку. Выше замечено, что римский клир не отвечал ему на первое письмо его. Св. Киприан знал причину такого молчания, то есть, неблагоприятное мнение о нем в Риме, но не хотел оправдываться, предоставляя времени открыть правоту его. Теперь же, когда ему нужно стало оправдание себя не для себя самого, а для блага Церкви, он, не ожидая больше писем из Рима, сам написал римскому клиру краткую апологию удаления своего от паствы и, чтобы видели, как, отсутствуя телом, он не отсутствовал (от паствы) духом, действиями, увещаниями, приложил все тринадцать, доселе написанных из уединения своего, писем, из которых, действительно, видно было, что он не оставлял ни клира своего без совета, на исповедников без увещания, ни самоуправных без обличения, ни народ без побуждения к молитве – в настоящем же письме особенно останавливается на распоряжениях своих касательно падших[53]. В то же время, он писал к некоторым соседним епископам и разослал им последние пять писем своих (о падших). Епископы скоро отвечали, вполне одобряя его распоряжения. За тем случилось, что один из епископов, по имени Калдоний, сам обратился к Киприану за советом, должно ли допускать к общению с Церковию таких падших, которые после падения сделались исповедниками, – и, вместе с утвердительным ответом, получил от него также означенные пять писем[54]. Скоро потом в из Рима получены были два письма, от клира и исповедников, хотя написанные прежде, чем дошло туда письмо св. Киприана, и не на его имя, а первое на имя клира карфагенского, другое на имя исповедников карфагенских, но пришедшие весьма благовременно, потому что в них содержались также сильные убеждения к сохранению благочиния церковного[55]. Таким образом, против беспокойных и высокомерных нарушителей благочиния церковного готово было сильное оружие, – и в нем тотчас же открылась нужда, потому что дерзость и непокорность многих проявились в эту пору очень резко.