Исповедник Лукиан, конечно, по наущению закоренелых врагов св. Киприана, решился написать своему епископу, от имени всех исповедников, письмо, в котором с надменностию уведомлял его, что все исповедники даровали уже мир падшим, по делу которых епископ хотел созвать собор, и поручают ему известить об этом других епископов[56]. Он писал также в римскому исповеднику Целерину, который еще во время пасхи, или не много спустя, просил его взять у первого, кто пострадает за Христа, ходатайственную записку для некоторых падших в Риме, и в этом письме говорит, что Целерину нечего беспокоиться о своих падших, потому, что исповедники все согласно дали мир всем[57]. Вслед за этим, в нескольких городах африканской провинции падшие восстали против предстоятелей и принудили слабых из них к немедленному удовлетворению своим требованиям, т. е., к разрешению грехов своих и общению с Церковию. В самом Карфагене многие сделалась вдруг гораздо беспокойнее и с большею дерзостию начали требовать себе мира.
На письмо Лукиана от имени всех исповедников св. Киприан ничего не отвечал. Он не решался сам, по своему усмотрению, судить исповедников, но написал только клиру своему, убеждая его твердо держаться прежних правил, и переслал ему переписку свою с Калдонием, прося сообщить ее народу, равно как довести до общего сведения и одобрения многими епископами известных пяти писем его[58]. Тогда же пришли в Карфаген письма римского клира и исповедников, – и все это вместе много послужило к обузданию непокорных и успокоению умов в африканской Церкви, так что некоторые из падших, искренно сознавши вину свою, писали потом к Святителю, что они сами не желают преждевременного разрешения себе и будут проходить покаяние до возвращения своего епископа, когда само примирение их с Церковию будет для них приятнее. Впрочем, далеко еще не все они пришли к такому разумному убеждению. Многие, напротив, продолжали упорствовать и даже замыслили открытое возмущение против епископа своего. Они написали к нему письмо от имени Церкви, в котором с непомерною дерзостию говорили, что имеют уже мир, и тем показывали, что будто бы не нуждаются уже в расследовании дела своего. Клир карфагенский, со своей стороны, доносил, что один из пресвитеров, именно Гай дидденский[59], не переставал входить в общение с падшими и принимать от них приношения, хотя бывшие тогда в Карфагене епископы и старались усовестить его и отклонить от такого незаконного общения, и что, в следствие этого, по совету тех же епископов, сам Гай, вместе с единомышленным ему диаконом, не допускается более к общению с Церковию. Св. Киприан обличил падших в крайнем неразумии, с каким они величали себя Церковию, и просил прислать ему поименный список лиц, с согласия которых составлено письмо их, если они хотят иметь от него подробный ответ на все, что написали[60]. А карфагенскому клиру он выразил свою благодарность за его поступок с Гаем в просил его поступать также со всяким пресвитером и диаконом, если кто-нибудь из них будет допускать к общению падших, прежде чем состоится соборное определение о сих последних[61]. Между тем, он особенно стал заботиться о ближайшем сношении с римскою Церковию, так как от этого много зависело более успешное врачевание зол, не так легко уступавших самой ревностной и благоразумной попечительности его.
На письма римского клира и римских исповедников, он тотчас же, прежде чем случились последние события, отвечал сам, хотя они адресованы были и не на его имя и, следовательно, ясно показывали, что в Риме не прошло еще недоверие к нему и к его пастырской деятельности. Он не думал оскорбляться этим и поспешил выразить глубокую благодарность и клиру и исповедникам за услугу их карфагенской Церкви. К письму на имя клира приложил письма Лукиана и Калдония, вместе со своими письмами, из которых одно было ответвом Калдонию, а другое – к клиру карфагенскому, по случаю письма Лукианова, равно как и переписку Лукиана с Целерином Все это послано было с Сатуром и Оптатом, которые, ради возлагавшегося на них поручения, посвящены, пред самым отправлением своим, первый в чтеца, а последний в иподиакона[62]. Потом, по случаю последних событий, все еще не получая себе ответа из Рима, св. Киприан опять писал, чрез иподиакона Фортуната, к римскому клиру, продолжая извещать его о состоянии своей Церкви и прилагая, на сей раз, письмо падших с ответом на него и письмо свое к карфагенскому клиру, по случаю известие о Гае диддевском[63]. Наконец, он дождался и столь желанных ему ответов из Рима.
62
Epist. XXII, XXV. О посвящении Сатура и Оптата св. Киприан извещает клир свой в письме XXIV, замечая при этом, что нужда заставила его посвятить означенные лица на степени церковные, потому что не с кем было отправить письмо в Рим (требовалось по обычаю переписываться чрез клириков), и что он ничего нового не сделал без клира своего, так как Сатур и Оптат еще прежде, с общего согласия, приближены были к клиру.